Перестав смеяться, он вновь принялся точить меч. Этим он занимался с самого утра. Вообще то такая работа – обязанность оруженосца, но, во первых, у Реднора никогда оруженосца не было, а во вторых, он так любил оружие, что доверять его чужим рукам не хотел. В комнате было тепло, Реднор сидел напротив распахнутого окна, подставив спину лучам жаркого июньского солнца. Леа видела, как рельефно вырисовываются мускулы на плечах, шее, груди.

– Это я на турнир собираюсь, – сказал Кейн и поднял голову. – Ты будешь гордиться мною, Леа. Я заказал новую кольчугу и шлем. Кроме того, мой щит покрасят заново. И еще я надену тот новый камзол, который ты мне сшила.

А Леа все смотрела на красивую фигуру мужа. Наконец она не удержалась, подошла к нему и положила ему на спину руки. Она чувствовала, как играют под ладонями мышцы.

– Вам не терпится отправиться на турнир, милорд?

– И, да и нет. Может, мне еще удастся выяснить, чего хочет королева. Иногда я думаю, что мне надо было бы выбрать какое нибудь занятие полегче, я ведь и без турниров немало воюю. Все наши развлечения – всегда убийство, будь то охота или турнир. Мы убиваем ради веселья! – Он выпрямился и откинулся назад. Она запустила тоненькие пальчики в волосы на его груди. – С другой стороны, а чем еще заниматься мужчине – сидеть за шахматами, читать? Когда я жил в Пейнкастле, я много читал. Но это слишком спокойное времяпрепровождение для молодого мужчины.

– Но мой отец и королева… Вам ведь вряд ли хотелось бы проиграть в этой партии?

Кейн замер. Она предупреждает его? Ей что то известно, но она боится говорить?

– Мне все больше кажется, что мы все надеемся на какой то случай, на везение… – Вдруг такая откровенность подтолкнет Леа на разговор? Он продолжил: – Об одном молю: не забыть бы, как с копьем обращаться. Уже почти год, как я его в руках не держал. Помолись за меня, чтобы я хоть бы после первого раунда не рухнул в пыль.

– У вас все получится. Я в этом ни капельки не сомневаюсь. Но, Кейн, что то у меня на душе не? спокойно. – Она крепко обвила руками его шею.

– Ты просто трусишка, Леа. Что за турнир без риска? Неужели благоухающий Уильям Глостер с руками нежными, как у женщины, тебе нравится больше?

– Нет, ну что вы, я горжусь вами. Но разве это так обязательно – сражаться на турнире?

– Нет, совсем необязательно, – рассмеялся Реднор. – Но я не в силах остановиться. Это – как вино: чем больше пьешь, тем больше хочется. Своего рода болезнь, которая может погубить тебя. – Он замолчал, но Леа не проронила ни слова. Да, впрочем, ему и не нужно было, чтобы она говорила. – Не принимай все так близко к сердцу, – сказал он, чтобы как то успокоить ее. – Что же ты начнешь говорить, когда мне придется идти на войну?

– Я буду с ума сходить. Когда я не вижу тебя, мне тревожно и страшно. Но это твой долг, и я не решусь сказать ни слова против. Я скорее буду уговаривать тебя, нежели не пускать от себя. Но разве появиться на турнире – твой долг?

Да что это она никак не отвяжется с этим разговором? Неужели это оттого, что она все знает о заговоре против него?

– Мне и так не по себе, а ты меня все уговариваешь, чтобы я не ехал, – задумчиво произнес Реднор.