Он говорил тихо, и Леа снова приблизилась к нему.

– Милорд, с вами все в порядке? – спросила она, всем своим видом выражая участие.

– Да. Со мной все просто замечательно, – раздраженно, будто отмахиваясь, процедил Реднор.

– Ну, хорошо, тогда я ухожу, а то вода остынет. Прошу вас, перед тем как одеваться, позовите меня. У вас на рубашке кровь, надо обработать раны. Вам сразу станет легче.

– Договорились.

Она тихонько удалилась, бесшумно прикрыв за собой тяжелую дверь.

Все еще погруженный в раздумья, он неторопливо стянул с себя одежду, а потом осторожно ступил в ванну. Кейн поморщился, когда горячая вода лизнула бесчисленные шрамы на ногах, но он уже привык к боли. Он окатывал себя с ног до головы, черпал воду пригоршнями и плескал ее на грудь и плечи, пока не заметил на бортике ванны какой то маленький желтый кусочек. Некоторое время он бессмысленно таращился на него, соображая, что это за диковина, пока вдруг не понял – мыло. Вряд ли за всю свою жизнь Реднор мылся мылом больше четырех пяти раз. Он взял его и неумело стал намыливать могучее тело, голову, взбив вокруг себя пенное облако. Потом он ополоснулся, выбрался из ванны и, стоя на здоровой ноге, с удовольствием растерся грубым полотенцем. Кейн вспомнил, что Леа собиралась прислать кого то поухаживать за его ранами, но сначала он надел чулки и обулся, надежно укрыв от посторонних глаз искалеченную ногу, а затем уже дал знать, что покончил с мытьем.

Леа появилась тут же, без промедления, словно стояла за дверью и дожидалась, когда он позовет ее. Она спросила позволения обработать его раны, и Реднор посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. Он думал, что Леа позовет кого то из прислуги, но не допускал и мысли, что она возьмется за это дело сама. Неожиданно для самого себя Кейн согласился. Он вновь уселся в кресло и уставился на огонь, стараясь выглядеть невозмутимым.

– Ой! – воскликнула Леа, обработав целебной мазью из горшочка мелкие порезы. – Здесь у вас воспаление!

– Да, одна старая рана, которая никак не хочет заживать. Хотя, впрочем, это неважно, – поморщился Кейн.

– Нет нет! Ею обязательно нужно заняться. Мне понадобится нож, чтобы все тут вычистить. Если хорошенько постараться, ручаюсь, все мигом заживет.

– Через два дня я уезжаю. – Кейн раздраженно махнул рукой. – Кто будет смотреть за ней? Пусть так и останется. Я хожу с этой раной, уже Бог знает сколько; чуть больше, чуть меньше – не все ли равно?

Леа никогда в голову не приходило переспрашивать мужчину или перечить ему, но сейчас она решила ослушаться Кейна. Движимая лишь заботой о нем, Леа опустилась на колени – надо было смазать жуткого вида багровые шрамы у самого паха. Она почувствовала, что тело его внезапно напряглось.

– Я не причиню вам боли, милорд, – успокоила она, зачерпывая рукой очередную порцию снадобья.

– Причинишь мне боль? – Реднор поразился наивности и простоте девушки; в ее помыслах не было и тени плотских желаний.

– Я понимаю, конечно, что я еще так молода, но меня хорошо учили, – продолжала настаивать Леа. – Если вы не доверяете мне, то разрешите, я позову маму.

– Как ты можешь сделать мне больно? – боролся с собой Кейн. По своей наивности эта девочка и подумать не могла, что сейчас творилось с ним: его охватило желание. Последние несколько недель у него не было ни одной женщины, и теперь на него совершенно по особому действовали сумрак комнаты, близость Леа, которая уже была его невестой, тишина вокруг. Он вдруг так страшно захотел ее, что едва не потерял сознание. Прикосновения Леа возбуждали его, ощущение ее рук у бедер мутило рассудок.

– Нет, – в конце концов, выдавил он из себя, – не надо никого звать.