Парнезий обхватил руками колени и, откинувшись, положил голову на стоящий сзади щит.

— Ранней осенью, когда появляются первые заморозки и пикты усыпляют своих пчел, мы трое, взяв собак, отправились охотиться на волка. Наш генерал Рутилианус дал нам десятидневный отпуск, и мы поехали в глубь страны пиктов, за пределы провинции Валенсия, туда, где римлян никогда не было. Еще до полудня мы убили волчицу и приготовились завтракать. Алло, снимая с волчицы шкуру, вдруг поднял голову и сказал мне: «Когда ты станешь Капитаном Стены, сын мой, ты больше не сможешь ездить сюда!»

Так как я мог с таким же успехом рассчитывать стать префектом Нижней Галлии, я рассмеялся и ответил: «Что ж, подождем, пока я им стану». — «Не надо ждать, — сказал Алло, — послушайте моего совета: отправляйтесь по домам оба. Я любил вас обоих, послушайте же меня».

«Мы не можем уехать, — сказал я. — Я в немилости у своего императора, а у Пертинакса — дома дядя».

«Про дядю я ничего не знаю, — признался Алло, — но твое, Парнезий, несчастье в том, что у своего императора ты в слишком большой милости».

«Великий Рим! — вскричал Пертинакс, вскакивая. — Откуда ты можешь знать, что у Максима на уме, ты, лошадиный барышник?»

Тут неожиданно на нас выскочил огромный волк (ты знаешь, как близко подбираются эти твари, когда люди едят?). Наши отдохнувшие гончие рванули за ним, а мы — следом. До самого вечера волк как стрела мчался по прямой, все время на запад, и все знакомые нам районы остались позади. Наконец мы достигли моря, где песчаные мысы далеко вдаются в воду, и увидели вытащенные на берег корабли. Мы их насчитали сорок семь. Это были не римские галеры, а корабли с похожими на крылья ворона парусами, приплывшие с Севера, куда не достигает власть Рима. На кораблях сновали люди, и солнце сверкало на их шлемах — крылатых шлемах рыжеволосых воинов с неподвластного Риму Севера. Мы считали, смотрели и удивлялись, потому что хотя до нас и доходили слухи об этих Крылатых Шлемах (как называли норманнов пикты), мы их еще ни разу не видели.

«Бежим! Скорей! — крикнул Алло. — Мой вереск не спасет от них! Нас всех убьют!» — У старика дрожали и голос, и ноги. Мы повернули назад, помчались по освещенным луной вересковым полям и остановились лишь с наступлением рассвета, когда наши лошади стали спотыкаться на знакомых развалинах Валенсии.

Проснувшись утром, мы увидели, что Алло уже встал и смешивает с водой какую-то еду. В стране пиктов нельзя разжигать костер за пределами деревни, потому что пикты дымом подают друг другу сигналы и посторонний дымок может их всех растревожить.

«То, что мы видели вчера, — это становище купцов, — сказал Алло. — Всего-навсего становище купцов».

«Терпеть не могу вранья на голодный желудок, — усмехнулся Пертинакс. — Наверно (глаз у него был орлиный), наверно, это тоже становище купцов?» — Он указал на поднимающиеся из-за холма далекие дымки, мы называли их посланиями пиктов.