– Во всяком случае, от служащего вашего субподрядчика.

– Нет. Если хотите, я процитирую точное определение субподрядчика.

– Это уже тонкости.

– Мы располагаем заявлением Кристин Бэррон, которое она дала под присягой. Она не является служащей «Нортон Эйркрафт». Более того, она не является служащей видеоцентра. Она работает там на временной основе.

– Так что же?

– Мы требуем точного изложения фактов, например, подтверждения того, что пленка получена из источников за пределами нашей компании.

Мэлоун пожала плечами:

– Как я уже говорила, эти тонкости не имеют большого значения.

– Что же мешает вам согласиться?

– Хорошо, – после минутного размышления сказала Мэлоун.

Фуллер подал ей лист бумаги.

– В этом документе вкратце зафиксировано наше взаимопонимание по данному вопросу. Подпишите его.

Мэлоун посмотрела на Рирдона. Рирдон пожал плечами.

Мэлоун поставила свою подпись.

– Не понимаю, из‑за чего сыр‑бор. – Она уже собралась вернуть бумагу Фуллеру, но в последний момент придержала ее. – На борту самолета будут присутствовать две съемочные группы «Ньюслайн». Кажется, мы об этом договаривались?

– Нет, – ответил Фуллер. – Об этом не было и речи. Ваши люди будут наблюдать за испытаниями с земли.

– Нас это не устраивает.

– Съемочные группы «Ньюслайн» допустят на летное поле, – пояснила Кейси. – Им позволят снимать приготовления, а также взлет и посадку. Но на борту самолета им находиться нельзя.

– Прошу прощения, но нас это не устраивает, – повторила Мэлоун.

Тедди Роули прочистил горло.

– Боюсь, вы неверно представляете себе ситуацию, мисс Мэлоун, – заговорил он. – Если вы рассчитываете бродить по салону с камерой в руках, вы ошибаетесь. Каждый участник испытательного полета должен быть крест‑накрест пристегнут ремнями к креслу. Вас даже в туалет не пустят. К тому же вам не разрешат пользоваться батареями и осветителями, поскольку электроприборы создают магнитные поля, которые могут исказить показания измерительной аппаратуры.

– Нам не нужны лампы, – заспорила Мэлоун. – Мы можем снимать при любом освещении.

– Вы не понимаете, – сказал Роули. – Там, наверху, будет очень неуютно.

– Именно поэтому мы хотим туда попасть, – отрезала Мэлоун.

* * *

– Позвольте быть полностью откровенным, мисс Мэлоун, – сказал Фуллер, откашлявшись, – Наша компания ни при каких обстоятельствах не позволит вам снимать на борту самолета. Это даже не обсуждается.

На лице Мэлоун появилась упрямая мина.

– Послушайте, – заговорил Роули, – неужели вы не понимаете, почему мы испытываем самолеты над пустыней, над обширными незаселенными территориями?

– Вы имеете в виду, самолет может потерпеть катастрофу?

– Я имею в виду, мы даже не догадываемся, что может произойти. Поверьте моему слову: вам лучше оставаться на земле.

Мэлоун покачала головой:

– Нет. На борту должны находиться мои люди.

– Поймите, нас ждут огромные перегрузки…

– На самолете будет установлено тридцать камер, – вмешалась Кейси. – Они будут снимать под всевозможными ракурсами – пилотскую хабину, крылья, салон, все подряд. Мы предоставляем вам эксклюзивное право на эти записи. Никому и в голову не придет, что съемка велась не вашими камерами.

Мэлоун бросила на нее сердитый взгляд, но Кейси поняла, что ей удалось зацепить журналистку на крючок.