Дождавшись, пока детектив сойдет с крыльца, я захлопнул дверь и вернулся в гостиную, но телевизор включать не стал. Я просто сидел и размышлял, и мне пришло в голову, что если есть кто-либо в этом мире, на чьем месте я ни за что не хотел бы оказаться, так это, скорее всего, Соломон Наполи. Легавые, по всей видимости, думают, что он имеет какое-то отношение к смерти Томми, и так же считает неведомый босс Томми. Таким образом, Наполи, похоже, оказался между двух огней.

Кто этот Наполи? Может быть, босс какой-то другой банды, и все это связано с противоборством двух группировок? Вражда между группировками все еще существует, только не получает уже такого резонанса, как раньше. В наши дни гангстеры просто исчезают, их больше не взрывают в парикмахерских и не расстреливают автоматными очередями перед каким-нибудь детским садиком. Но все же время от времени кое-что попадает в газеты, обычно в тех случаях, когда что-то не срабатывает. Например, история с тем парнем, года два назад, на которого напали в баре в Бруклине, а двое легавых совершенно случайно туда зашли и увидели, как его душат с помощью проволочной вешалки для одежды. Было известно, что он входил в одну из местных гангстерских шаек, и легавые потом выяснили, что убийцы были связаны с другой шайкой. Нападавшим удалось удрать, а парень, отдышавшись, разумеется, утверждал, что не знает ни кто они, ни почему они на него напали.

Но Томми-то ведь не исчез. Информация об убийстве попала в газеты и все такое прочее. Правда, в сегодняшней газете о нем ничего не было, но только потому, что ничего нового и не произошло.

Что ж, это не моя проблема. Моя проблема заключалась в том, чтобы получить деньги, а потеря целого рабочего дня делала эту проблему еще более острой.

Конечно, если вдруг номер двести четырнадцать сегодня выпадет, то мои двадцать пять центов принесут мне сто пятьдесят долларов, но я не могу спокойно сидеть и ждать, пока это случится. За все годы, что я играю в эти номера, я еще ни разу не выигрывал. Иногда я сам удивляюсь, зачем трачу на них время. Я считаю это скорее добровольным взносом, чем ставкой. Раз или два в неделю я отдаю четвертак в магазин. Но, черт возьми, выигрыш — из расчета шестьсот к одному, а шансы — один к тысяче, так что одолжений никто никому не делает. По четвертаку за раз — риск невелик.

Словом, весь вопрос в том, как получить девятьсот тридцать долларов, и я узнаю это, когда смогу навестить миссис Луизу Маккей.

Если она знает.

Знает ли она? Рассказывал ли Томми жене о своих делах достаточно для того, чтобы она могла объяснить, к кому мне теперь обратиться? Некоторые мужья рассказывают, некоторые — нет, и, вспоминая Томми, я подумал, что он, пожалуй, скорее относится к тому типу мужей, которые предпочитают лишний раз не открывать рта.

Но мне же нужно получить эти деньги. Если миссис Маккей не может сказать, как мне их получить, то кто сможет?

Я вспомнил те, другие имена, которые упомянул детектив Голдерман: Фрэнк Тарбок, Багс Бендер и Уолтер Дробл. Может, кто-то из этих парней работает на тот же синдикат, что и Томми, и у них я смогу узнать, к кому теперь обратиться.

Но я бы предпочел спросить у жены Томми. Мне казалось, что это сделать легче, возможно, это безопаснее, и вообще лучше.

И только для того, чтобы подстраховаться на всякий случай, я прошел в столовую, взял у отца листок бумаги и записал на нем эти три имени. Теперь я их не забуду. Фрэнк Тарбок, Багс Бендер, Уолтер Дробл.

8

К трем часам я уже не мог выносить бездействия. Около часа дня снег наконец перестал идти, но снегоочистители еще какое-то время продолжали шуровать по улице, а по радио сказали, что снегу выпало восемь дюймов и что больше не будет. Мир за окном был белым, сереющим по краям, и во всем чувствовалась какая-то приглушенность, как будто я ходил, заложив уши ватой.

На обед я приготовил себе кэмпбелловский гороховый суп, так как отец в столовой все еще делил и умножал, а после обеда я немного поиграл сам с собой в солитер, ставя на карту гипотетический доллар против гипотетического дома, но с отвращением бросил это дело, проиграв гипотетически семьдесят шесть долларов.