— Здесь меня всегда можно застать,— кивнул я.— Заходите в любое время. Всегда рад.

— Сол тебя где угодно найдет,— хмуро проговорил Ральф.

— Я знаю.

Ральф еще раз обвел всех глазами, чтобы удостовериться, что его репутация крутого парня не пострадала, спрятал пистолет и вышел из кухни так же, как в вестернах злодей выходит из салуна. Через секунду мы услышали, как открылась и закрылась входная дверь.

Тарбок опустил руки.

— Конвей,— рявкнул он,— какого черта ты впустил сюда этого парня?

— Он забыл здесь свой пистолет,— объяснил я,— и пришел, чтобы его забрать. Честно говоря, про тебя я не подумал. Я имею в виду, про то, что ты здесь.

— Он забыл пистолет,— повторил Тарбок. Подняв опрокинутый стул, он тяжело опустился на него. Покачав головой, сказал: — Стоит только мне с тобой встретиться, Конвей, как все становится с ног на голову.

— Я думал, что он сразу же уйдет,— попытался оправдаться я и, обойдя стол, сел поближе к своему бутерброду с ливерной колбасой. Взяв его, я спросил: — Когда нам ожидать Уолтера Дробла?

— Через полчаса.

— Может, мы с ним в картишки перекинемся? Дробл играет в бридж?

Луиза Маккей сказала:

— Эбби, я, конечно, не имею ничего против, чтобы ты пожила у меня, но мне не хотелось бы, чтобы ты приводила сюда посторонних. Особенно таких грубиянов, как этот тип.

— Миссис Маккей,— обратился я к ней,— извините, что я вас обидел.

— Ничего себе! — сказала она.

— Но, надо признать, у вас было такое душевное потрясение, что вы ничего не соображали. Если бы только Ральф открыл стрельбу, мы все были бы уже давно покойниками. Неужели вы полагаете, что, убив Тарбока, он оставил бы здесь троих свидетелей? Я его уже почти успокоил, и тут вы начинаете кричать, что Тарбок убил вашего мужа, хотя прекрасно знаете, что это не так.

Она уставилась на меня.

— Я этого не знала.

— Может, и не знали,— согласился я.— Сначала, наверное, вы думали, что это он, но теперь-то знаете, что это не он. Вы просто разозлились на него, хотя, конечно, он этого заслуживал, и поэтому стали кричать, что Томми убил он.

— Он его убил.

— Нет. Вы же понимаете, что он не стал бы убивать Томми ради вас. К тому же,— добавил я, указывая на свой шрам,— кто-то стрелял в меня в среду вечером.

Она сидела и ждала, когда я продолжу, но я уже все сказал, что хотел.

— Ну? — наконец произнесла она.— И что из того?

— В меня стреляли не люди Дробла и не люди Наполи. Так кто же тогда в меня стрелял?

— Не знаю,— холодно ответила она.— Кого ты еще в последнее время оскорблял?

— Да ладно,— сказал я,— будьте серьезнее. Никто не стал бы стрелять в меня, если бы это не было как-то связано со смертью Томми Маккея. Не может быть, чтобы это оказалось простым совпадением.

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Я клоню к тому,— объяснил я,— что тот, кто стрелял в меня, и есть убийца Томми. А Фрэнк Тарбок его не убивал. Он не стрелял в меня в среду вечером.

— Когда это было? — спросил Тарбок.

— Около половины второго ночи,— ответила Эбби.

Тарбок посмотрел на миссис Маккей.

— Ты знаешь, где я был полвторого ночи в среду.

— Это ничего не доказывает,— упорствовала она.— Почему это я должна верить, что в тебя стреляли полвторого ночи в среду?

— А разве этот шрам ни о чем не говорит?

Она посмотрела на мою голову, но выражение ее лица осталось прежним: холодным, замкнутым, недоверчивым.