Наконец, хозяйка пригласила нас к столу. Еда была простая, деревенская: хлеб, кисель, яйца и молочные продукты. Появилась на свет и заветная бутылочка. Ульяна разлила зелье по кружкам. Водка у нее оказалась вкусной и ароматной, настоянной на травах. Я с удовольствием выпил полную чарку, а Маша лишь слегка пригубила.

    -  Люблю я грешница, водочку, - призналась старуха, и сразу налила по второй. - Очень она для внутренностей полезная.

    После третьей кружки, бабку заметно развезло. Маша хоть и пила совсем помалу, тоже опьянела. И меня повело, видимо, сказались все недавние стрессы. Все как-то, расслабились и подобрели. Однако разговор у нас так и не клеился, слишком разные люди собрались за столом. Ульяна, решила развеселить гостью, и завела разговор о наших с ней прежних отношениях.

    -  А знаешь, милая, - сказала она, - мы с Алешей старые знакомцы. Он меня еще сопливой девчонкой знал.

    -  Вас, бабушка? - удивилась Маша.

    -  Меня, милая, меня. Уж не припомню, сколько мне тогда годов было, только совсем мало. Алеша, сколько мне было?

    Княжна посмотрела на старуху, потом на меня, и решила, что та сумасшедшая.

    -  Лет тринадцать, четырнадцать, - ответил я.

    -  Тогда сколько тебе сейчас? - спросила Маша.

    -  Тридцать один, - весело ответил я.

    -  А вам, бабушка?

    Старуха задумалась и смущено ответила:

    -  Я точно милая своих годов тебе не скажу, со счетом я не очень лажу. Вот, спроси меня, какая трава, от какой хворобы помогает, тут я никогда не ошибусь.

    Маша засмеялась и махнула рукой.

    -  Все-то вы шутите, а я за чистую монету принимаю.

    -  Чего это я шутю? Ну, не знаю я как свои годы считать. Когда я малая была, грамоте девок не учили. Тогда не всякая боярыня писание понимала, а нам по крестьянству ни счет, ни письмо были и вовсе не нужны. И, скажу тебе, горлица, жили получше, чем теперешние и люди добрее были! Вот тот же Алеша, я ему никто, а он меня от охальника барина спас, с хорошими людьми свел. Вот так-то, а ты говоришь!

    Может быть, будь Маша трезва, не стала бы спорить с сумасшедшей бабкой, но тут не стерпела и пошла в наступление за правду.

    -  Да как же он вас спасти мог, когда ему только тридцать, а вам не знаю сколько!

    -  Вот так и спас. Ты не смотри, что я теперь старая, я тоже девчонкой была, а потом, как и ты девушкой!

    -  Тогда вам должно быть… Вы, когда родились?

    -  А я уж, милая и не помню, давно это было, - отбрила Ульяна.

    -  Хоть ты ей скажи, - обратилась Маша ко мне, - зачем она меня дразнит!

    -  Она не дразнит, а говорит правду. Мы действительно встречались, когда Ульяна была девушкой. У меня получилось, как сейчас у нас с тобой. Я попал сначала в то время, а потом в это, - упустив подробности, объяснил я. - А родилась Ульяна давно, еще при царе Федоре Иоанновиче, а то и при самом Иване Грозном.

    -  А про Алешу, ты не думай, он не так-то прост, он у царя, окольничим был, - дополнила мой рассказ пьяненькая хозяйка.

    -  Ты окольничим? - засмеялась Маша. - Вот насмешил! И какому же ты царю служил?

    -  Царю Дмитрию Иоанновичу, прозванному Лжедмитрием первым, - ответил я.

    -  А мой предок Николай Урусов убил Тушинского вора, - сказала Маша и заплакала.