Катков нажал на звонок. Тот бзыкнул звуком бормашины. Тишина…

— Давай еще, — прошептал я, выглядывая из-за угла.

Алексей поднял палец, но нажать не успел.

— Кто?! — недовольным сонным голосом пробурчала дверь.

— Это я, почтальон.

Я схватился за голову, сдерживаясь в выражениях. Блин, сказал же ему одну фразу проговорить и все. Какой, нахрен, почтальон? Хорошо хоть не Печкин.

— Чего надо? — в голосе из-за двери появилась подозрительность.

— Вам телеграмма. Распишитесь в получении, — сымпровизировал Алексей.

Дверь нехотя забряцала цепочкой, щелкнула замком и распахнулась.

— Ну, здорово, служитель врат, — я шустро вырос в проходе.

Вчерашний швейцар попытался захлопнуть дверь, но я преградил ей путь носком ботинка, а сам уже протиснулся внутрь.

— Миша, кто там? — раздался недовольный женский голос из спальни…

— Милиция, — я показал удостоверение. — А вы, я так понимаю, гражданин Войнов Михаил Сергеевич?

Хозяин квартиры растерянно кивнул, озираясь на спальню.

— Собирайтесь, в отдел поедете с нами.

— А в чем, собственно, дело? — тот всё пятился. — Я уже заведующему говорил, ящик с сервелатом пропал не в мою смену.

— Разберемся, — холодно проговорил я, буравя его взглядом.

Странное дело. Недовольная женщина, что подавала голос из спальни, теперь молчала в тряпочку и не спешила поглазеть на незваных гостей.

— А кто у вас там? — кивнул я на кривой, поросший потертыми обоями и полумраком коридорчик, ведущий в спальню.

— Да так, никого… — пробормотал Войнов, почесав кучеряшки на босой груди.

Из одежды на нем были только черные трусы и тапки, что улыбались щелками потертостей. В квартире пахло кошками, прогорклым табачным дымом и свежим перегаром.

— Подруга? — шагал я на Войнова, подбираясь ближе к спальне. — Почему скрываете? Жена из дома, мыши в пляс? Нехорошо, Михаил Сергеевич… Нравственно разлагаетесь, так сказать…

— Да не женат я вовсе, — швейцар попытался полуголой тушкой перекрыть вход в спальню. — Там женщина, не одета… Куда вы ломитесь?..

Глава 13

Я попробовал отодвинуть швейцара с прохода, но тот вцепился в косяк всеми четырьмя конечностями и что-то надрывно кудахтал, будто отчаянная наседка, защищающая цыплят от коршуна.

Я не стал долго церемониться и предъявил весомый аргумент — тычок кулаком в пузо, между пупком и грудиной. Чувствительный, но провел я его без фанатизма, чтобы привратник совсем не задохнулся.

Михаил охнул на вынужденном выдохе и сложился пополам, словив спазм дыхалки. Я мягко взял его за кудри и отвел в сторону, как телка за носовое кольцо. Он сполз по стеночке в уголке, пытаясь матюгаться сквозь судорожные попытки сделать вдох.

Я тем временем шагнул в спальню, где, со слов “наседки”, находилась очень голая женщина. Такая голая, что даже милицию нельзя впускать.

Вошел в комнату, и вдруг над головой что-то мелькнуло. Сработала реакция боксера. Если что-то мелькает, значит, надо уворачиваться. Резко ушел в сторону нырком, и вовремя.