– Давай, я помогу тебе взобраться, – предложил Карамон.

Рейстлин начал думать, что был не так уж рад видеть брата, как ему сперва казалось. Он подзабыл, каким надоедливым мог быть Карамон.

– Я вполне способен залезть в повозку без чьей–либо помощи, – отрезал Рейстлин.

– Ну конечно, Рейст, – Карамон широко улыбался, ни в малейшей степени не обиженный.

Он был слишком глуп, чтобы обидеться.

Рейстлин подтянулся и залез в телегу. Карамон плюхнулся на переднее сиденье. Схватив поводья, он зацокал языком, побуждая лошадь свернуть на дорогу, ведущую к Утехе.

– А это еще что? – Карамон завертел головой, прислушиваясь к голосам, доносящимся от школы.

– Не обращай на них внимания, братец, – спокойно сказал Рейстлин.

Уроки закончились. Учитель обычно посвящал это время дня «медитации», что означало, что его можно застать в библиотеке с закрытой книгой на коленях и открытой бутылкой портвейна, которым славился Северный Эргот. Он «медитировал» до ужина, пока служанка не будила его. Считалось, что мальчики должны заниматься в это время, но Мастер Теобальд никогда не проверял их, так что они были предоставлены сами себе. Сегодня стайка мальчишек собралась у черного входа школы, чтобы попрощаться с Рейстлином.

– Пока, Хитрец! Скатертью дорожка! – орали они хором, во главе с зачинщиком, высоким пареньком с морковно–оранжевыми волосами и россыпью веснушек, который был новеньким.

– «Хитрец»! – Карамон посмотрел на брата. – Они тебе это кричат? – Его брови сошлись вместе. – Ну я им сейчас… – Он остановил телегу.

– Карамон, не трогай их, – сказал Рейстлин, кладя ладонь на мускулистую руку брата.

– А вот и трону, – ответил Карамон. – Они не имеют права обзывать тебя так! – Его руки сжались в кулаки, довольно впечатляющие для тринадцатилетки.

– Карамон, не надо! – резко приказал Рейстлин. – Я разберусь с ними сам, когда время придет.

– Ты уверен, Рейст? – Карамон все еще смотрел на смеющихся мальчишек. – Они не смогут обзывать тебя, если у них губы будут разбиты.

– Возможно, сегодня не смогут, – сказал Рейстлин. – Но мне придется вернуться сюда завтра. Так что поехали. Мне бы хотелось быть дома до заката.

Карамон повиновался. Он всегда слушался приказов своего близнеца. Он с радостью признавал, что Рейстлин – более умный из них двоих. Карамон постепенно привык полагаться на решения Рейстлина во всех случаях, даже во время игр, в которые они играли с другими ребятами, игр вроде «Гоблинский Мяч», «Кендер, Держись Подальше» и «Король под Горой». Из–за своего слабого здоровья Рейстлин не мог участвовать в таких буйных играх, но он внимательно наблюдал за ними. Его живой ум разрабатывал стратегии для победы, которые он объяснял затем своему брату.

Без руководства Рейстлина Карамон часто забивал голы в свои собственные ворота в «Гоблинском Мяче». Он почти всегда становился кендером в «Кендер, Держись Подальше» и неизменно оказывался жертвой продуманных военных действий Стурма Светлого Меча в «Король–под–Горой». Но если Рейстлин был рядом, чтобы напоминать ему, какой конец поля чей, и давать ему хитрые советы, как ввести противника в заблуждение, то Карамон побеждал чаще, чем проигрывал.

Он еще раз подстегнул лошадь. Повозка катилась по неровной ухабистой дороге. Крики мальчишек затихли – видимо, те заскучали и принялись за что–то другое.

– Я не понимаю, почему ты не позволил мне отколотить их, – пожаловался Карамон.

«Потому что, – мысленно завопил Рейстлин, – я знаю, что бы случилось! Знаю, чем бы все закончилось! Ты бы «отколотил» их, как ты изящно выражаешься, братец.