— Чего хватит? Сколько мы уже денег из-за баб потеряли? Теперь с Олюней связались. А ведь нам послезавтра на месте быть. Не мешки с говном везем. Опоздаем, считай, без премии останемся, это половина месячной зарплаты.

— Вы что везете-то?

— Электронику.

— Платят, наверное, прилично?

— Да уж не обижают. Товар дорогой, не всякому доверят.

— Я вам солярки двести литров бесплатно залью, — почуяв колебание владельцев Ольги, пообещал Паша. — Ну и ее, само собой, не обижу. Поживет у меня денька три-четыре. Потом помогу ей домой добраться.

В этой торговле дорожными подругами не было ничего необычного. На трассах России сотни таких девиц переходили из рук в руки шоферов. Их кормили, поили, приплачивали немного денег, и они месяцами, даже зимой, путешествовали в машинах и автобусах.

— Водки пару пузырьков принесу, — продолжал соблазнять Земцова и Савина щедрый хозяин заправки.

— Договаривайся с ней сам, — наконец принял решение Земцов, заталкивая в кабину инструмент. — Только быстрее, времени нет.

Сержант Будникова, она же дорожная путана, принесла от торговок большой арбуз и целлофановый пакет с помидорами.

— Слышь, Оль, тут тебе предложение поступило, — сказал Земцов, кивнув в сторону заправки. — Иди, потолкуй с человеком. Только быстрее.

Ольга положила на землю помидоры, арбуз и без лишних вопросов направилась к кирпичному домику, в дверях которого маячил любвеобильный Паша. Разговаривали они минут пять. Потом зашли в домик.

— Это еще зачем? — занервничал Костя.

Двигатель молотил на малых оборотах. Савин посигналил раз-другой. Через минуту появилась Ольга, за ней, размахивая руками, спешил Паша. Будникова остановилась у подножки и поцеловала ушастого заправщика в щеку.

— Спасибо. Лучше в другой раз.

— Может, передумаешь?

— Мы еще увидимся. Пока!

Ольга ловко впрыгнула в кабину, продемонстрировав Паше напоследок свои длинные ноги и узкие белые трусики. КамАЗ вырулил на трассу, и Костя прибавил газ. Ольга закурила.

— Ох и жених! Ну я, кажется, вошла в роль.

— Что он тебе предлагал? — спросил Костя.

— Комнату в своем заведении. Поживи, мол, у меня несколько дней. Харчи — от пуза, водка, пиво холодное…

— Джин, — подсказал Земцов.

— Само собой. А комнатка у него ничего. Диван на троих, телевизор с видиком, холодильник. В общем, можно культурно время провести.

— Деньги не предлагал?

— Слабенько. Полтинник в день — на расходы. Я говорю: «Ты меня, наверное, со старухами-торговками путаешь? С ними за полтинник и спи». Тогда еще пятьдесят рублей прибавил.

— И ты отказалась! — залился Костя.

— Нет, говорю, Пашуня. Боюсь я. Может, ты за этот стольник сюда целую ораву друзей приведешь, а мне отдуваться. «Нет, что ты, Оленька! Ты ж мне нравишься». Ну, я, чтобы не обижать клиента, пообещала подумать. Сейчас, мол, не могу, а в следующий раз обязательно… сволочи все мужики!

— Эт-то точно.

— И ты, Костя, не лучше, — вдруг разозлилась Ольга.

Земцов молча делал очередные отметки на своей карте. Потом с кем-то связывался по спутниковому телефону. С маху проскочили большое пыльное село. На окраине торчала длинная саманная коробка распотрошенного коровника. Шифер, деревянные стропила, дверные и оконные рамы растащили колхозники по домам. От металлической сварной ограды осталось лишь несколько столбов. Здесь же торчал остов ржавого трактора и две огромные бороны.