— Я… я! Головка от х…я! — передразнил Вагиф. — Если бы ты отрубил полковника как следует, он бы не очухался, и не было бы никакого шума. Мирон нам теперь все мозги проест.

— Издержки производства. Нечего нам было на бабу кидаться.

Вину за неудачу и весь шум, который поднимется, Мирон, конечно, повесит на Вагифа. Сгоряча может и морду набить. А скорее всего, накажет деньгами. Заставит сдать в бригадную кассу пару тысяч баксов, и никуда не денешься. Вот ведь дурость накатила! Но кто мог знать, что лох окажется полковником, да еще с пушкой?

Ханенок пробил ломиком бензобак и поджег «Ауди». В огонь бросил и свой порванный, испачканный в крови батник. Пистолет ТТ разобрали на части и выбросили в речку, метрах в пятистах от места нападения. Потом свернули в степь и проселочными глухими дорогами погнали в сторону города.

Невезучего Баклана закопали в кустах на склоне оврага. Тщательно заровняли место, набросали сверху сухих веток и травы. В город вернулись поздно вечером. Чувствуя свою вину за проваленное дело, Вагиф по дороге снова перевел разговор на то, что Ханенок оплошал и слабо ударил полковника. Предложил, когда будут докладывать Мирону, не говорить про их возню с женщиной и слабый удар Ханенка. Мол, только подъехали, мужик выхватил из кармана пушку и давай садить, пока его не пришили.

— Так, Виталя?

В бригаде редко кто называл Ханенка по имени. Жуткая, преувеличенная молва о количестве людей, убитых им, невольно заставляла остальных держаться поодаль. Руками Ханенка Мирон убрал одного из своих. Это было прошлой осенью, когда бригада только начинала промысел на дорогах. Парень много пил и болтал лишнее. Мирон его предупредил, но тот снова напился. Через несколько дней человек исчез. Остальные в бригаде поняли, что в живых его нет. А где он закопан, знают только Мирон и Ханенок.

— Расскажем как было, — помолчав, отозвался Ханенок. — Чего теперь изворачиваться…

Мирон, выслушав Вагифа, усмехнулся. Но вопреки ожиданиям, ругать не стал.

— Ясно. Лопухнулись. Ты, Вагиф, шагай домой и неделю на улицу не высовывайся. Пока следы от ногтей не зарастут. У баб они ядовитые, особенно, если их насиловать пытаются… «Москвич» где?

— В гараже, на поселке.

— Внутри кровь есть?

— Вообще-то была. На чехлах и на полу. Мы все помыли, а чехлы сожгли еще там, в степи.

— Ты, Ханенок, возьми Ерему и завтра с утра пораньше отгоните «Москвич» к отстойникам химзавода. Сожгите его на свалке. Проследите, чтобы сгорело все, особенно шины.

— Ясно, — кивнул Ханенок.

— Ясно… Чего вам ясно? Вместо «Москвича» другую машину придется покупать. Вот ты, Вагиф, и купишь. На свои деньги. А иномарку придется новую искать. Клиент ждет. Не хватало, чтобы он меня болтуном считал. Этим делом с тобой, Виталька, займемся. Все, по домам!

Когда Мирон возвращался к себе, подумал, что Вагиф начинает ерундить. Ладно, сделал ошибку, но ведь дело доводил до конца Ханенок! Он и полковника, и жену пришил. А Вагиф остался в стороне, боится лишний раз руки запачкать, надеется, что будет грести деньги чужими руками. Черта с два!

Убийство полковника Крайнова и его жены произошло в трехстах километрах от того места, где находился Земцов и его команда. Получив сообщение, он с досадой подумал, что, как минимум, неделю им придется катить вхолостую, без всяких шансов на успех. Не идиоты же эти лихие ребята, чтобы лезть на дорогу сразу же после убийства двух человек, наделавшего столько шума. Это понимали и Савин, и Будникова. Но полковника могли убить совсем другие люди.