Сейчас все складывалось хуже некуда. Юрка Баклан, ценный для бригады человек, водитель и автослесарь, разбиравшийся в любой марке автомашины, лежал без сознания. Две пули угодили ему в живот. Одна прошла навылет, вторая, видимо, застряла в позвоночнике. Вагиф истратил на него все бинты из аптечек обеих автомашин, но кровь продолжала сочиться. Тогда Вагиф туго перетянул ему живот рубашкой и вместе с Ханенком положил Баклана на заднее сиденье «Москвича».

В короткой бестолковой жизни Юрке Баклану постоянно не везло. Он хорошо зарабатывал на автосервисе, но быстро спился. Едва не умерев от литра технического спирта, закодировался и года два не брал в рот. Но это его не спасло. Баклана приметил Мирон и предложил работать с ним. Обещал большие деньги и не соврал. Из-за них Баклан быстро привык к трупам и однажды по приказу Мирона убил шофера. Неумело, но старательно задушил стальным тросиком. Ханенок да и остальные в бригаде относились к Баклану несколько свысока. Не было в нем настоящей крутости. Все… кончился Баклан.

Пулевая рана на ноге Вагифа была неглубокой, но сильно болела. Вагиф смотрел на нее с испугом — боялся заражения. Он промыл рану водкой, потом сделал несколько глотков прямо из горлышка. Вагиф никогда не пил «на работе», но сейчас ему требовалось успокоиться и прийти в себя. Ханенок тоже отпил из бутылки и, подцепив с одеяла, на котором обедали те двое, сразу несколько кружков колбасы, отправил их в рот. Потом, открутив крышечку с бутылки колы, долго пил, запрокинув голову. Передавая бутылку Вагифу, кивнул на разложенную еду:

— Пожуй… когда еще домой доберемся.

Вагиф оттолкнул бутылку. У Ханенка действительно с башкой не в порядке. Как можно жрать рядом с трупами!

— Тебе повезло, — засмеявшись, сказал Ханенок, отпив еще колы, — прицелься он повыше, ты бы без яиц остался.

Вагиф хотел послать его куда подальше, но сдержался. Стараясь делать все спокойно, он наклонился над изрешеченным пулями телом мужчины. Две пули пробили дверцу «Ауди».

— Давай сматываться. Тачка для дела не годится. В ней две дырки.

Вагиф осмотрел салон и вытащил висевший на задней дверце полковничий китель с голубыми погонами и яркой нашивкой: оскаленной мордой барса. Поглядел на два ряда орденских планок, несколько значков и крылышки в петлицах.

— Твою мать! Мы какого-то туза завалили. Теперь поднимется шум.

Ханенок пошарил в карманах кителя. Достал бумажник, выдернул из него пачку сто- и пятидесятирублевых купюр. Бумажник опять швырнул в машину. Вагиф перебирал документы.

— Крайнов Николай Алексеевич, заместитель командира полка…

— Ну и что теперь, рыдать по нему начнем? Нечего было за пушку хвататься.

Они затолкали труп полковника в багажник «Ауди». Затем подошли к женщине. Черные ухоженные волосы слиплись в окровавленный ком. Левый глаз был выбит, обезображенное ударами лицо опухло, но стройное загорелое тело с белыми полосками от купальника на бедрах казалось живым. В крепко стиснутом в агонии кулаке был зажат пучок травы. Ханенок по-своему растолковал минутное замешательство приятеля.

— Хороша телка, хоть и старовата. Жаль, не успели попользоваться.

А в голове Вагифа неотступно билось: «Ведь мы влипнем! Все это когда-нибудь кончится». Они втащили труп женщины на заднее сиденье. Быстро собрали и сунули в машину разбросанные вокруг вещи и остатки обеда. Ханенок поднял блестящий никелированный пистолет «лепаж» и выщелкнул магазин. Он любил оружие, но в бригаде существовал железный закон — немедленно избавляться от «мокрых» стволов.

— Бельгийский, калибр 7,65, - Ханенок повертел пистолет в руке и бросил его на труп женщины. — Ловко этот полковник пушкой орудует.