И тем не менее выходило, что медленно и неприметно кружит она на одном месте, словно фиалка в омуте…

Она вдруг встрепенулась, отряхиваясь от невеселых своих воспоминаний. Сколько же времени она так просидела? Почти час. И ни одного сигнала с вертолета.

– Сегура, Эболи, вы меня слышите? Отвечайте! Ничего из решетчатой плошки фона, даже характерного треска. Варвара вскочила и помчалась в рубку.

– Вафель, проверь связь! Трюфель, что за бортом?

– Предположительно перепончатокрылые. Несколько сотен.

– Вафель, почему не отвечает вертолет?

– Связи нет. Корабельная аппаратура работает нормально. Нормально! У‑у, дубина. И ведь вечереет, а если учесть их близость к экватору, где ночь и день почти равны, то предстоит больше сорока часов темноты…

– Вы, оба, делайте что угодно, но чтобы связь была! Скочи взметнулись на дыбы, но в тот же миг с лацкана донесся приглушенный, но вполне узнаваемый голос Оленицына:

– …меним винт, а пока Петрушка произведет анализ этих обрубков…

– Кирилл! Кирилл, вы меня слышите? – закричала Варвара. – Почему вы так долго молчали?

– Мы молчали? – изумился голос, идущий снизу. Варвара сдернула фоноклипс с куртки и, держа его в обеих ладонях, поднесла к самым губам.

– Я не слышала вас почти… около часа. Уже скочей вздернула по тревоге.

– Но Евгений Иланович говорил с вами и про сигнал рассказал, слабый такой сигнальчик, но определенно металл. Наш инфрак дает очень неопределенный контур, что‑то вроде ноги, притом значительно выше уровня земли. Мы хотели высадиться, но сплошная чаща, здоровенные такие баобабы… Вы еще на это ответили, что, мол, проклятье и не везет… Я сам слышал…

– Это я, наверное, пробормотала вслух, – растерянно проговорила Варвара, – но к вам это не относилось. Так, вспоминала. Но вы меня услышали, а я вас нет. Мне это не нравится.

– Ох, как много и мне здесь не нравится! – отозвался Кирилл.

– Да, а что там у вас с винтом?

– Мы хотели спуститься по лесенке – ну, там, где какой‑то металл – и не успели зависнуть, как с вершины дерева на нас напали зеленые змеи.

Судя по всему, все‑таки растения вроде лиан. Петрушка сейчас с экспресс‑анализатором возится. Одна особь попала в винт, прочность невероятная, вот и покалечили малость. Не ждали, потому что… – он слегка задыхался. Отчего бы?

– Если такие лианы, то здесь, по‑видимому, просто царство рукокрылых, иначе кого бы им ловить? На горизонте все время кто‑то мелькает, но далеко – распугали мы всю живность.

– Есть малость, – согласился Оленицын. – Ну, меня уже кличут, сейчас пойдем на прежнее место, установим вертикальный коридор силовой защиты и снова попытаемся спуститься.

– Вы где сейчас?

– Самая восточная точка скального кольца, окаймляющего Долину лабиринта.

– Уже назвали? – усмехнулась Варвара.

– Дело привычное. А лабиринт под всей этой чащобой самый форменный, о естественном происхождении и заикаться нечего. Ну, прилетим – карта будет уже готова.

– Вы на связь‑то выходите хотя бы раз в полчаса!..

– Что‑то голос у вас больно жалобный, Варенька, плохо вас там скочи развлекают. Вот вернемся, тогда я сам… И этот туда же.

– Кирюша, вас там звали. До связи.

Фон умолк, она прицепила плошечку обратно на лацкан и обернулась к скочам:

– Слыхали? Вы меня плохо развлекаете. А еще раз упустите связь, и вообще пошлю на слом.

И показала им кончик языка. Почтение и даже некоторая робость перед этими вершинами достижений кибернетики и роботехники Большой Земли у нее вдруг разом улетучились.