– Чрез три!

– Разговорчики на борту! Сказано – шесть!

Варвара показала его спине язык и захлопнула за собой дверь. На площадку навстречу ей выпархивали отоспавшиеся бодренькие спасатели – "Что там? Как там? Варварушка, есть сигнал?" Как будто сами не догадываются, что сигналы – по нулям.

– Я бы вас разбудила.

Предпоследним из кубрика показался Гюрг. Ничего не спросил, поздоровался сдержанным кивком. Только глаза полыхнули – уж если что у него и осталось прежним, так это искры в глазах. Варвара каждый раз поражалась, насколько ей не приходится делать над собой усилие, чтобы казаться безразличной, – это получалось само собой и, кажется, уже в значительной мере соответствовало действительности.

Она вошла в кубрик и увидела Петерса, стоящего на голове.

– Варенька, еще одну минутку! – проговорил он умоляюще, отрывая от пола руку и показывая палец, – вероятно, для большей убедительности.

– А!.. – только и сказала Варвара, отмахиваясь от него и валясь на последнюю в левом ряду койку.

Была такая мечта – раздеться…

Петрушка тихонечко вышел на руках, ногой осторожненько вдавил клавишу выключателя, и в кубрике стало совсем темно. Но в глубине закрытых век бесшумно взмывали и рушились совершенно белые волны, опадала хлопьями седая пена, и в обесцвеченном небе угасали одно за другим пепельные ложные солнца…

– Просили разбудить. Просили разбудить. Просили…

– Фофель?

– Вафель.

– Спасибо, встаю. Включи свет.

Она подняла руку – свинство все‑таки спать не раздеваясь – и посмотрела на часы. Так и есть, проспала без десяти минут пять часов. И никакая тренировка на внутренние биологические часы не помогла, трех часов организму, замордованному всеми этими перегрузками и гиперпереходами, было катастрофически мало. Так что самопробуждения не получилось.

И потом – неужели никто не мог проявить если не галантность, то элементарную вежливость? Посылать в таких случаях скоча это… это… Это порождало недобрые предчувствия.

Она вскочила, сунула ноги в легкие спортивные туфли и вприпрыжку помчалась в рубку. На бегу заметила, что дверь в шлюзовую открыта настежь, – не иначе, как что‑то грузили. Рубка тоже изменилась: почти вся правая стена была закрыта крупномасштабной картой. Места продольных склеек морщились – еще бы, здесь все делалось в отчаянной спешке, – и сразу бросалось в глаза обилие каких‑то овальных и кольцевых структур вроде лунных цирков. Три таких овала были обведены красным. В рубке припахивало краской, как бывало всегда, когда вычислитель что‑нибудь вычерчивал.

Слева висел сильно увеличенный снимок какой‑то долины, сплошь поросшей многоярусной зеленью. Под снимком располагалась схема каких‑то причудливых развалин. Между ними, на том самом месте, где недавно возвышался скоч, стоял Сусанин в легком полускафандре и задумчиво поводил носом то вправо, то влево.

– Доброе утро, – встревоженно проговорила Варвара.

– Доброе, доброе… Так вот: следов никаких. Вертолет тоже пропал – их вертолет, не наш же. Мы идем в свободный поиск. Туфеля и Фофеля мы берем, остальное добро – тебе. Один из скочей должен постоянно дежурить в рубке, другой – тем более постоянно и неразлучно – с тобой. На подзарядку будешь ставить того, что в рубке, на это время сама не спустишь глаз с экрана. Фон все время будет включен, я его заблокировал. Правда, проходимость волн тут паршивая, может, потому мы и SOS приняли не полностью. Дальнейшие инструкции буду передавать с борта, благо мы нацелились тут недалеко… Вот плошка. Геологов с нами нет, поэтому не берусь судить, почему тут такие блюдца вроде кратеров.