– Вуки, – проговорила она, не поднимая головы, – Вуки, где же ты?..

Слова, сказанные в бреду и наяву повторенные, – что могло быть ответом на них?..

Крак! Бряк!

– Табун крупных, предположительно копытных животных общей численностью до сорока голов. Со второй террасы экваториального хребта направляются в долину. Ориентировочное расстояние шесть и две десятых километра.

– Трюфель, а пошел бы ты к чертям, – сказал Вуковуд. Но было совершенно очевидно, что это посланец тактичного командора, предваряющий приход его самого. И точно – Гюрг, обретший разом былую надменность и непререкаемость, возник на пороге.

– С вашего разрешения, я вынужден поставить круговую защиту по краям спуска, не возвращаясь к дискуссиям на эту тему.

Он подошел к пульту, включил все экраны, и в рубке стало как‑то суетно.

– Старт через тридцать минут, – добавил он, не оборачиваясь. – Скочи остаются здесь для обеспечения надежности защиты, тем более что в полете они нам не понадобятся. Их или подберет комплексная экспедиция, или они вместе с генераторами рассыплются в прах гораздо раньше, чем здешние троглодиты осознают их инопланетное происхождение.

По категорическому тону Варвара поняла, что командору надоело‑таки быть в рядовых. Понял это и Вуковуд. Он медленно поднялся, став окончательно похожим на вздыбившегося мышастого гепарда. Где‑то краешком, подобно вечернему стрижу, мелькнула мысль: если человек не очень‑то симпатичен, то сравниваешь его с людьми: легионерами, маркизами, клоунами, а уж если пришелся по сердцу – тут всплывают в памяти аполины и изысканные жирафы, панды и мышастые гепарды.

– Я не рискнул бы давать столь категорические временные оценки, – наполнил рубку его великолепный рокочущий голос, – тем более что мы имеем здесь не просто популяцию ксенантропов, аналогичных нашим грацильным австралопитекам, развитие которых в условиях столь продолжительных суток оборачивалось бы эволюционным тупиком. К сожалению, – или к счастью, аборигены Чартарумы отличаются от земных гоминид невероятно активной реакцией на внешние раздражители, и решающую роль здесь играет какая‑то ферментная система с чрезвычайно развитыми обратными связями, с чем мы пока не встречались ни на одной планете. Так что формула "хлеба и зрелищ" здесь действует со знаком равенства.

– Ну, это только предположение "опекунов", – возразил Гюрг.

– К сожалению, проверенное нами на практике. – Это "нами" было подкреплено кивком в сторону Варвары.

Она тихонечко подобрала ноги и свернулась в кресле – ох, как не хотелось посвящать командора в приключения, этой ночи! Потом, в отчетах, пусть почитает, но пока вся подземная эпопея принадлежит им двоим.

Но спрятаться ей не удалось.

– Это как понимать? – грозно повернулся к ней командор, словно он, а не Сусанин был начальником этой экспедиции.

– Это надо понимать так, – невозмутимо ответствовал Вуковуд, – что мы с Варварой побывали… э‑э‑э… на дипломатическом приеме в подземном лабиринте чартаров. И убедились в том, что мы имеем дело со сложнейшим комплексом, созданным цивилизацией "опекунов". И если на одном маленьком участке мы обнаружили целых три сооружения, то можно себе представить…

Он поперхнулся, увидев, что Варвара смотрит на него широко раскрытыми смеющимися глазами, прикрывая рот ладошкой.

Краса ненаглядная, феерическая плясунья космических перекрестков! И надо ж – забыл.

– Что еще? – забеспокоился Гюрг. – Выкладывайте уж разом, что вы там учинили с этими дикарями!

– Это непередаваемо, – сообщил Вуковуд, понижая голос и переходя на задушевные интонации. – Подробности – в обосновании выговоров, которые украсят наши послужные списки.