– Сначала дело.

У калитки нас догнала Настя. Она теперь полностью нам поверила. Раз мой дружок Данила отказался от обеда, значит дело, того стоило. Чревоугодие у него всегда стояло на первом месте. Оттащить его от стола, можно было только одним способом, сказать, что рядом ждет еще более богато сервированный стол. Настя с надеждой смотрела на пустобреха, как будто именно он, был главным режиссером.

– А как же я?

Вопрос предполагал ее участие в фильме. Мой дружок остановился.

– Но ты же не просишься никуда, даже в массовку.

– Как не прошусь, прошусь!

Так, как оглядел Данила Настю, только барышники оглядывают на ярмарке коня, с ног до головы. Он, только что не похлопал ее по крупу, и в рот пальцем не залез, оглядывая зубы.

– Ладно, на побирушку потянешь. Я с Михалычем поговорю. Жди нас…Одна не ешь…Через час вернемся… И деньги гони, сто пятьдесят рублей.

– У родителей сейчас спрошу! – обрадовалась, еще одна внезапно поглупевшая любительница кино.

Запыхавшаяся, она вернулась с тремя пятидесятирублевыми купюрами в руках.

– На взятку?

– Догадливая.

Я думал, что он меня потянет сейчас в гостиницу, где остановилась киногруппа. А у него созрел свой гениальный план внедрения в чужой фильм. Предвосхищая мой вопрос о наших ближайших намерениях, он заявил:

– Делать сейчас там нечего, у этих жалких…как их…

– Комедиантов?

– Дили…дили…

– Дилетантов?

– Ага!.. Видал ты Макс, чего им не хватает?

– Чего?

– Таких, как я и ты, талантов!

Торопливым шагом он летел впереди меня. Гостиница у нас была в другой стороне. Очередная идея фикс, или как в народе говорят, шлея под хвост, попала моему закадычному дружку. В артисты захотелось. Он поменялся буквально на глазах. Стал говорить в повелительном наклонении, его слова не допускали никакого истолкования. Он выражал твердую веру в свое предназначение повелевать в этой ситуации мною и предписывать мне правила поведения. Я с ужасом слушал план интеллектуальной авантюры моего приятеля.

– Вся беда наших кимедиантов состоит в том, что они берутся не за свое дело.

– Комедиантов!

– Я и говорю про них. У каждого самомнение, как будто любой из них, как минимум – Эйнштейн.

– Эйзенштейн!

– Им бы порнуху снимать, а они лезут на историю. Ты помнишь, мэр Князя спросил, что он будет пить? – Данила ехидно засмеялся, и удивительно похожим голосом скопировал приехавших артистов. – Вис…ски!..А Княгиня?…Конь…як!..Я думал, хоть главный режиссер будет человеком, но и он попросил себе…кофею! Тьфу! Бесовское отродие!.. Ну, ничего, мы им вправим вывихнутые мозги. Главное бы успеть!.. И Катьку на трон посадим! Вот посмотришь! На Катьку все клюют…Не зря ее ведь, Катенька красавица называют… А у нее на хвосте и мы, как родня, проскользнем, если по-другому не получится. Верь мне! Бабка говорит, я под счастливой звездой родился, как Суворов! Аж самому интересно, кем в конце жизни буду?

Он целенаправленно тащил меня на площадь. Ишь чего захотел, на чужом горбу въехать в рай. А понять моего дружка можно было. Наш городок, это тебе не Москва, где на каждом шагу университеты, музеи, театры, киностудии, банки, выставки, всякие прочее шоу и соблазны. Нахрапистому человеку пробиться в Москве ничего не стоит. Главное морду понаглей, имей. Другое дело наша «тьмутаракань». В кои годы приедет осколок цивилизации, и то собирается устроить кучу малу, чтобы набрать обычную массовку.

Данила не хуже меня и Насти знал, что завтра в девять часов начнется светопреставление перед гостиницей.