— У меня есть волшебный фонарик. Мне его Наталья Ивановна дала.

— Как она там? — поинтересовался Преображенский.

— Плохо ей без вас, грустная. Но она вас ждёт.

— Это хорошо, что фонарик с тобой. Только здесь он не понадобится. Но как источник света его можно использовать.

— А что, он свою силу потерял?

— Я пойду первым, — сказал Илья Данилович, — ты, Ларин, с Земфирой идите следом. А ты, Александр Иванович, пойдёшь последним. Дорога отсюда не близкая, но мы постараемся ускорить своё возвращение.

По крутой лестнице подниматься не пришлось. Преображенский, как дирижёр перед оркестром, взмахнул трижды руками, и они оказались наверху. Ларин взглянул вниз, и сердце дрогнуло — такой длиннющей была лестница.

— Вообще, надо экономить силы. Все должны выбраться живыми и здоровыми. Я полагаю, нас встретят не хлебом-солью.

Лицо волшебника стало суровым. Он, как никто другой, понимал, какие опасности их подстерегают впереди.

Изольда Германовна вела урок, когда дверь кабинета открылась, и на пороге появилась Аскольда. Дети даже встали со своих мест и смотрели на происходящее широко открытыми глазами. Две абсолютно одинаковые женщины, две Изольды Германовны были в кабинете. Ващенко начал тереть глаза кулаками, но от этого учительниц не уменьшилось: как было две, так и осталось.

— Пойдём, скорее! — Аскольда Германовна схватила за руку Изольду Германовну.

— Всем оставаться в классе! — строго крикнула учительница иностранных языков. — Ты чего припёрлась? — прошипела Изольда.

— У нас проблемы.

— Что случилось?

Аскольда рассказала о том, что бывший директор и все остальные уже выбрались из коконов и каким-то образом обрели сознание.

— Опять этот Ларин, будь он неладен! — в сердцах бросила Изольда Германовна. — Говорила же я Брензель-де, надо их в девятое измерение отправлять!

Сёстры ворвались в кабинет директрисы с перекошенными лицами. Теперь они уже не притворялись, стали самими собой.

— Самурай тоже туда пошёл?

Изольда хмыкнула, а директриса обрадованно прошептала:

— Это неплохо. Но тут физическая расправа не поможет. Я Преображенского давно знаю, его голыми руками не возьмёшь.

— Но хоть что-то мы сделать можем? — нервничала Изольда Германовна.

— Можем. Сейчас. Зови Элеонору.

Элеонору долго ждать не пришлось. Она, запыхавшись, вбежала в кабинет в чёрной дурацкой шляпе, вся сверкающая от обилия бисерных украшений.

— Элеонора, молнии в четвёртое измерение! Пусть там всё горит, дрожит, трясётся!

— Какие молнии?! Какой огонь?! Как же я там жить буду, если вы мне всё растопите? Я же не смогу восстановить! — возмутилась Изольда.

— Хорошо. Когда они доберутся до третьего, там мы их и встретим.

И они вчетвером, закрывшись в кабинете и задёрнув шторы, принялись колдовать.

Среди детей началась паника.

Туманова бросилась к Шубину и, вбежав в комнату, закричала:

— Кажется, началось. Вторая Изольда вылезла.

— И какой язык она ведёт?

— Да не ведёт она ничего, по школе бегает. Закрылись все в кабинете директрисы.

— Это, наверное, Пётр орудует. Так их! Мочи их!

— А мы хоть чем-нибудь помочь ему можем? — вопрос Тумановой застал Артёма Шубина врасплох.