— Что, специально меня подставить хочешь, да? Сильно умный?

— Но я же с утра всё принесу! — решился наконец оправдаться Спасакукоцкий не без отчаянной решимости в голосе. — Мы же во вторую смену. Что, ты за полдня не перепишешь?

— Не перепишу! — заорал Зайченко, — у меня с утра другие дела, ясно? А сегодня, когда отец припрётся уроки проверять, у меня должно быть сочинение!

И тут он невольно осекся, потому что заметил, с каким вниманием его дружки рассматривают незнакомого мальчишку младшей возрастной категории, сжимающего в руках пустой стакан.

— А это что за редиска? — Зайченко не хотелось униматься, обнаружив незапланированного зрителя. — Что это у нас такое?

Руслан Зайченко был изумлён не меньше тётки из «Пельменной»: мальчик в супермодных и суперредких джинсах — это что-то маловероятное. Потому Зайченко решил не задумываться о столь сложном для его понимания явлении и потретировать Спасакукоцкого ещё малость.

— Ну, так когда мне сочинение будет? Тот, похоже, вообще впал в столбняк.

— Ладно, жри своё мороженое, — снисходительно бросил Зайченко. — До восьми чтобы было! Только, чучело болотное, не вздумай, если меня не будет, мамаше моей отдавать. Сиди жди в подъезде. Пока.

— Пока, — ответил Спасакукоцкий с таким искренним дружелюбием, что Ларина Петра просто передёрнуло.

Нелепого вида парень принялся соскребать со стенок вазочки растаявшую лужицу. Пётр, решивший во что бы то ни стало обратить на себя внимание этого старшеклассника с близорукими печальными глазами, подумал, что, наверное, верхом нелепости будет подойти к нему и небрежно так сказать: «Привет, дядя Георгий!» Понятно, что это несерьёзно. Однако что-то в выражении лица будущего недотёпы дяди Жоржа подвигло Петра поступить несколько необычно. Он незаметно вытащил из кармана Свисток, поднёс его к губам и… в вазочке Спасакукоцкого снова появились три холодных разноцветных шарика. Ларин Пётр же отметил, что сладкоежкой дядя Георгий стал задолго до того, как тётя Эльза стала печь для него свои знаменитые пироги с вишнёвой начинкой.

Спасакукоцкий сначала остолбенел, его лицо как-то побледнело, осунулось, затем он ошалело посмотрел по сторонам и вдруг, поймав серьёзный взгляд Петра, почти расплакался, истерично швырнув на стол ложечку.

— Ну а тебе ещё что?

Пётр понял, что дело совсем плохо, если даже пристальный взгляд малолетки может довести дядю Георгия до столь плачевного состояния. Он решил больше не блефовать.

— Ты — Георгий Спасакукоцкий? — спросил он, — быстренько пересев за столик парня.

— Да, — всё ещё ничего не понимая, ответил бедолага.

Пётр панически осознал, что абсолютно не представляет, что говорить дальше, но тут возле них появилось ещё одно действующее лицо. Очень бедно одетый мальчик, похожий как две капли воды на девушку-продавщицу кафе «Чебурашка», уселся за столик. Его смешное лицо в конопушках казалось озабоченным.

— Послушай, Жорка, — начал он…

Но, видимо, разговор этот происходил не впервые и был не так уж приятен Спаса-кукоцкому, потому что лицо того снова болезненно напряглось.

— Послушай, Жорка, ну почему ты позволяешь им над собой издеваться? Они же тебя затравили, над тобой смеются обе школы, ты же…

— Что я могу сделать? И вообще, что тебе от меня надо? — огрызнулся Спасаку-коцкий.

— Мне надоело смотреть, как ты позволяешь вытирать о себя ноги! — разозлился мальчик, вставая из-за столика.

Петра так и подмывало спросить рыжего паренька о том, почему же он, такой умный, ни слова не сказал Зайченко, когда тот задирал Спасакукоцкого.