— Давно тебя не было видно, старый прохвост, — сказала Гангремена, не спуская взгляда с перепуганного гостя.

— Дела, уважаемая, дела, — ответил кот.

— У всех дела, — многозначительно проскрипела колдунья, стараясь заглянуть коту в самые потаённые уголки души. — Что с головой?

— Неудачно вписался в поворот, — вздохнул кот.

Гангремена весело рассмеялась старческим голосом.

— Бывает.

— Бывает, — обиженно произнёс кот. — Так и шею недолго свернуть. Ты когда дверь починишь?

— А зачем мне она? — ответила вопросом на вопрос колдунья. — Меньше дырок — меньше сквозняков. А я их ой как не переношу! Да и нельзя починить то, чего нет.

Обромот готов был поклясться, что видел дверь, но не стал спорить с колдуньей, а только неопределённо пожал плечами.

— Наверное…

— Наверное, — фыркнула хозяйка. — Я же не советую тебе летать на двух колёсах.

Обромот развел лапами и оттопырил нижнюю губу.

— Меньше колёс, — многозначительно заметил он, — меньше проколов!

— Вот именно, — поучительно вскинув кверху костлявый морщинистый палец, глухо проскрипела Гангремена, — каждому фрукту своё время!

Кот поспешно закивал рогатой головой:

— Да, да, уважаемая…

Ведьма слегка откашлялась и, возвратившись к кипящему котлу, лениво поинтересовалась:

— С чем пожаловал?

— С поручением, — немного придя в себя, выдавил Обромот.

— От кого?

Кот виновато кашлянул и полушёпотом произнёс.

— От Него.

— От кого? — то ли не поняв, то ли не расслышав, недовольно переспросила ведьма.

Обромот не хотел лишний раз произносить вслух имя своего хозяина, потому что «демон не появится там, где его не вспоминают и не произносят его имя», а лишний раз встречаться с ним у кота, да и у всех остальных, не было никакого желания. Но, посмотрев на решительное и угрожающее лицо колдуньи, он еле слышно выдавил из себя:

— От Сам Самыча.

При упоминании этого имени красивое лицо Гангремены перекосило от злости и возмущения.

— Что?! — загремела на всю хижину ведьма. — И он ещё имеет наглость обращаться ко мне с поручением?!

Гангремена схватила цепкими костлявыми пальцами за шиворот посыльного и несколько раз со злостью сильно тряхнула его.

— Да я тебя сейчас… — угрожающе захрипела колдунья, задыхаясь от возмущения и злости.

Обромот, втянув голову в плечи, готов был раствориться, исчезнуть, умереть на время, но, не найдя ничего лучшего, воскликнул:

— Я ни при чём, уважаемая! Я человек подневольный, что мне приказали, то и выполняю.

Гангремена не слушала возражения гостя. Грубо оттолкнув его в тёмный угол, она раскинула длинные, худые, как плети, руки и затряслась, словно хотела выскочить из своего тела.

— Посмотри, что он сделал со мной, — ревела ведьма, изрыгая пену, извиваясь и кружась над перепуганным котом. — Посмотри!

Не на шутку струхнувший гость, прикрываясь огромными лапами, беззвучно тряс подбородком, усы стали торчком, а маленькие рожки завяли и обмякли. Маленькие глазки увеличивались от изумления и страха, видя перед собой неприятную картину. Старое и немощное тело колдуньи стало приобретать красивые упругие формы молодой женщины. Зато молодое лицо ведьмы вдруг превратилось в безобразное морщинистое месиво из костей и дряхлой кожи.