— Ничего, ничего, Филимоша, — успокоила пострадавшего ведьма, — для дела нужно и потерпеть чуток.

Филин удивлённо захлопал жёлтыми зрачками и, немного повертев головой, обиженно отвернулся и затих. А старуха, забыв про птицу, бросила перо в общее месиво и продолжала толочь в етупе. Потом добавила туда куриного помёта, залила в ступу болотной воды, размешала и облегчённо вздохнула.

— Почти готово! — весело проскрипела старуха.

Усатый кот едва не упал в обморок: от приготовленного зелья в избе стояла такая вонь и духота, что он зажал лапой нос, но противный запах проникал внутрь через уши, глаза и шкуру. Для остальных обитателей сторожки воздух был привычен и даже благоухал.

— Фыр, фыр, — только и слышно было недовольное пофыркивание из угла, в котором затаился кот.

Ведьма не обращала на гостя должного внимания, поглощённая своим колдовским делом. Она повернулась к змее и костлявым пальцем поманила к себе змею, которая свернулась в кольцо, словно готовилась к прыжку.

— Лизонька, поди к своей мамочке, — ласковым тоном прохрипела старуха, — без тебя мне не обойтись.

Гадюка недовольно зашипела, поводив ядовитым жалом, но покорно поползла к хозяйке. Гангремена взяла змею за голову, погладила её, поцеловала и поднесла её к ступе. Потом, слегка надавив цепкими костлявыми пальцами где-то за головой гадюки, она прошептала заклинание. Несколько раз дёрнувшись в руках колдуньи, змея с громким шипением изрыгнула яд в ступу. Столп ядовитого пара с шумом взвился вверх, и спёртый воздух наполнился зловонной гарью. Отпустив гадюку на прежнее место, Гангремена влила заколдованную смесь в кипящий котёл. Потом содержимое быстро размешала железной кочергой и плеснула туда гусиного жира.

— Чуфыр-муфыр, сгинь туман — льдом зеркальным пена стань! — проговорила ведьма, и тут же гусиный жир, расплывшись в кипящей воде, моментально застыл, а поверхность стала идеально гладкой и зеркальной. — Фу! — устало вздохнула колдунья, любуясь своей работой.

В зеркальном отражении поплыли силуэты людей, контуры большого города… Старая ведьма колдовала над волшебным зеркалом, непрерывно шепча и взмахивая руками над котлом. Было видно, что колдовская работа отнимала у старухи немало физических и духовных сил. Кот Обромот, до сего времени тихо сидевший в углу, не выдержал и едва слышно подал голос.

— Ну что, уважаемая Гангремена, — робко спросил он, — что показывает и говорит ваш волшебный котёл? Могу я что-нибудь передать своему хозяину?

Гангремена недовольно хмыкнула и, не поворачивая головы, остановила болтливого гостя, решительно подняв вверх худую костлявую руку.

— Заткнись, — грубо приказала она, — это тебе не людей дурить своими дешёвыми фокусами! Колдовское дело требует времени, терпения и аккуратности!

Гадюка угрожающе зашипела, а филин недовольно заухал. Верные слуги ведьмы словно предупреждали гостя, что ещё одно лишнее движение или слово — и они накажут кота. Обромот моментально сник, и в хижине снова стало тихо.

— Так, так, так! — удовлетворённо потирая ладони, повторяла старуха, глядя в колдовское зеркало. — Вижу!

Кот, забыв про осторожность, не выдержал и выкрикнул:

— Что видишь?

— Всё вижу! — неопределённо проскрипела ведьма и внимательно впилась колкими глазами в мелькавшие картинки в котле. — Очень многое!

В зеркальном экране Гангремена увидела светловолосого мальчика. Он стоял на берегу залива и задумчиво смотрел за горизонт. Правда, видение было не очень контрастным, немного размытым, и старуха энергично замахала над котлом руками.