Когда Петя проснулся, в голове у него отчётливо звучала фраза: «Ты должен взять то, что лежит на дне чемодана Крипсла, прямо сейчас. А не то будет поздно».

Он не понимал, откуда эта фраза взялась. Но голос, который её произносил, казался ему знакомым, хотя и подзабытым. Причём знакомым с самого детства.

Петя привстал на кровати и огляделся. За окном ещё было темно, хотя светловатый оттенок неба свидетельствовал о том, что приближается рассвет.

Он сунул руку под подушку и нащупал часы. Времени было минут двадцать четвёртого. Вся палата, да и весь лагерь тоже, мирно спали, и вокруг стояла полнейшая тишина.

«Взять то, что лежит на дне чемодана… Прямо сейчас… Будет поздно…» — Петя повторил про себя обрывки фразы.

Прямо сейчас… Значит, надо действовать. А не то будет поздно.

Ларин бесшумно встал и оделся. В коридоре не было ни души. Проходя мимо палаты вожатых, он услышал сладкий храп Сергея Юрьевича.

На ночь их корпус всегда запирали, но в коридоре было открыто большое окно.

Вылезть через него на улицу оказалось плёвым делом.

Подняться, видно, будет тяжелее, решил Петя. И загодя подтащил к окну пару кирпичей.

Сначала он шёл очень медленно, постоянно оглядываясь по сторонам. Но такие меры предосторожности были явно излишними.

«Наверное, кроме меня все в лагере спят, — подумал Петя. — Ещё бы, время такое…»

И тут он вдруг встал как вкопанный. В лачуге Михалыча горел свет.

Петя тут же юркнул за угол дома и, только убедившись, что его не заметили, стал осторожно оттуда выглядывать. Впрочем, вокруг всё было тихо. Да и у Михалыча тоже.

Пробив своим взглядом стену, Петя сначала был страшно удивлён: ему показалось, что внутри никого нет. Повсюду были разбросаны грязные шмотки и прочая дрянь, но самого кочегара он не увидел.

— Неужели он успел смотаться! — Пётр был близок к отчаянию.

Но тут, приглядевшись повнимательнее, он заметил, что на грязном полу среди разного барахла лежит что-то большое. Это было очень похоже на ногу Михалыча. Чуть повернувшись, он увидел и его самого, неподвижно развалившегося у входа в лачугу.

«Наверно, опять нажрался, — решил Петя. — Что ж, прекрасно! Ты спи, дорогой, а мы пока посмотрим, что у тебя в чемодане».

Ларин даже не задумывался, что всё это смахивало на обычное воровство. Ведь тут дело касалось чего-то очень важного и к тому же то, что интересовало Петю, самому Крипслу не принадлежало.

К счастью, дверь была закрыта только на крючок. Подцепив его своим перочинным ножиком, Петя легко справился с этой преградой.

Внутри царил ужасный беспорядок. Было похоже, что Михалыч действительно собирался сделать ноги и куда-то ехать. Только вот… не успел.

Он лежал прямо перед дверью, и первым, на что наткнулся Петя, попав в лачугу, была его здоровенная туша.

Ларин склонился над ним, чтобы убедиться в том, что он крепко дрыхнет, но тут же отпрянул в ужасе. Рука Михалыча была холодной. И если раньше, когда кочегар засыпал по пьяни, его грудь равномерно вздрагивала, исторгая ужасный храп, то теперь она оставалась неподвижной.

Петя догадывался об этом и раньше, но… такие мысли ему хотелось поскорее отбросить.

Однако теперь было очевидно: Крипе л не спит, он мёртв.

Как и отчего умер кочегар — выяснять не время. И не место — первым желанием Пети было поскорее смотаться.

Но тут он вспомнил про чемодан. Да, они уже успели убить Крипсла, но, может, ещё не добрались до того, ради чего всё это затевалось? Может, чемодан всё ещё здесь?

С трудом протиснувшись в комнату, Петя сразу же бросился под кровать. Пылища там скопилась такая, что он чуть не задохнулся. Но главное… Главное, что чемодан никуда не исчез!

Ларин тут же вытащил его в центр комнаты.