– Правду говорю! – Я грохнул ладонью по столу.

– Правду?

Он отклеился от стены, подошел, встал напротив. Нас разделял стол, квадратный кухонный стол, накрытый клеенкой. – Правду? – тихо повторил, выдвигая ящик стола.

Там хранились ножи. Он достал один, кухонный, с деревянной ручкой. Древний, старше нас обоих, его точили столько раз, что лезвие стало узким, как шило. Валет приблизил острие к моей руке. Легонько ткнул. Я вдавил ладонь в клеенку, но руку не убрал.

– Ты ж боишься боли, – сказал, дыша мне в лицо. – Я то знаю…

Он надавил сильней. Больно, но терпимо.

– Скажи: «Я все придумал».

От Валета воняло сигаретами и мятой, должно быть, зажевывал, чтоб мать не учуяла. Острие впивалось сильнее.

– Просто скажи: «Я врал».

– Нет. Не врал.

Я видел силуэт моей распластанной руки и узкую полоску стали. Валет надавил сильнее. Боль стала почти невыносимой. – Нет! – выкрикнул я. – Нет! Нет!

– Да! Да! Скажи да, сволочь!

– Нет!

– Мразь! – рявкнул Валет мне в лицо. – Ничтожество! Тварь! Ты никому не нужен на этом свете, понимаешь? Никому!

Он размахнулся и всадил нож мне в руку. Звук – хруст, точно разделывают цыпленка. И деревянный стук. Нож воткнулся в стол. Моя рука, словно морская звезда, которую пригвоздили, как трофей, – последнее, что я запомнил, прежде чем потерял сознание.

Впрочем, мне повезло – лезвие прошло как раз между лучевыми костями кисти, между указательным и средним пальцами. Сталь пробила мякоть. Ни сухожилия, ни нервы не были задеты. Как сказал доктор, исход мог быть гораздо (гораздо! – и грозно поднял указательный палец) печальнее, вплоть до полного паралича пальцев. А так – неприметный шрам, ничего страшного.

Там, в госпитале, Валет божился, что хотел меня просто припугнуть, метил между пальцев. Метил, но промахнулся. Ну не маньяк же я какой то, не садист, твердил он, промазал просто. Просто промазал, понимаешь…

5

Откуда у нас взялась такая игра – бог знает. Мы называли ее «железкой» или «корридой». Арахис уверял, что это разновидность дуэли, принятой у испанских моряков, когда левые руки участников поединка привязывают веревкой друг к другу, а в правую дают по ножу. «А если один левша?» – подначивал Арахиса ехидный Сероглазов.

Женечка Воронцов слышал, что у «лесных братьев» так проверяли новых членов банды. Отец его, майор Воронцов, служил в особом отделе, и Женечка действительно мог обладать секретной информацией.

«Сдрейфил – в расход!» – И Женечка, выставив указательный палец, стрелял в воображаемого труса.

Не знаю, не знаю – тоже сомнительно. Испанцы – возможно. Литовцы и латыши – маловероятно. Мне виделись в той забаве наши родные, русские, корни. Больше вс