Впрочем, быть невидимкой не всегда плюс. Однажды из  за этого чудесного дара меня чуть не потеряли. Дело было на юге – мы всей семьей приехали навестить деда, тот отдыхал, как и полагается настоящему генералу, на Черном море, в Сочи. Разумеется, в санатории имени маршала Ворошилова.

Я еще не успел очухаться от железнодорожного путешествия. Железный грохот колес, ночные остановки на таинственных станциях, гром тамбуров, сладкий чай с привкусом паровозной копоти. А трубные гудки, похожие на зов вымерших ящеров! А кромешный ад туннелей! И под конец – внезапное утреннее море, розовое и тихое, как мираж.

Дед встречал нас за коваными воротами главного входа. В турецком махровом халате с золотыми кистями, с дубовой тростью в руке, он, припадая на протез, прогуливался по мокрому мрамору аллеи. За ним, из ухоженных зарослей жасмина и бамбука, поднимались разлапистые магнолии с мордатыми цветками и строгие кипарисы, больше похожие не на деревья, а на траурные колонны. Вдоль аллеи в кустах прятались скульптуры солдат в мужественных позах, а выше, среди мокрой зелени, белели корпуса санатория. Еще выше виднелись горы. Нежно сиреневые и полупрозрачные, будто вырезанные из папиросной бумаги, они походили на оптическую иллюзию или на чудо.

К пляжу спускалась широкая лестница с террасами, где примостились каменные беседки с белыми колоннадами, а рядом, параллельно лестнице, проходила настоящая железная дорога. Стальные рельсы горели на солнце, они почти отвесно уходили вниз и утыкались в лазоревое море. По рельсам вверх и вниз резво гонял вагон. Тогда я впервые услышал слово «фуникулер».

Отец вырядился в летний костюм – двубортный пиджак песочного цвета, шелковый галстук с тропическим орнаментом, кремовые штиблеты. Дед крепко пожал ему руку. Пожал руку и брату, меня ущипнул за щеку. Матери просто кивнул. Я был уверен, что мы тотчас же отправимся на море – волшебный вагон доставит нас прямо на пляж. Оттуда, сверху, я видел кромку берега с шеренгой пляжных зонтов и белую полоску прибоя. Ну и море, конечно.

– Так, – дед вскинул руку с часами. – Обед я заказал. Тринадцать ноль ноль. До обеда – бассейн.

– Но, папа… – пискнула мать и осеклась.

Простое это слово она произносила всегда с трудом, почти с мукой. Мне показалось, что ей тоже очень хочется на море. Старик не обратил на нее внимания, он повернулся и, гвоздя палкой мраморные плиты, захромал в сторону бассейна. Дед успел загореть (бритый череп сиял бронзой) и был мрачен и монументален, как султан в изгнании. Остальные Краевские послушно потянулись за ним. Все, кроме меня.

Ослушаться старика мне бы не пришло в голову, я просто растерялся. Приехать к морю и купаться в каком то дурацком бассейне? В этот момент к платформе причалил вагон фуникулера и приветливо раскрыл двери. Толстяк, похожий на дачника, и женщина в изумрудной пижаме неспешно вошли внутрь. Я включил режим невидимости и прошмыгнул за ними. Двери зашипели и закрылись. Вагон беззвучно тронулся и покатил вниз. Мимо проплывали кусты красных рододендронов и пальмы с волосатыми, как орангутаньи ноги, стволами.

Море – вот оно! Первым делом я подбежал к самой воде.

Галька в полосе прибоя была мелкая, она звонко шуршала в морской пене и походила на конфеты «Изюм в сахарной глазури». Волна подкатывала – я отступал. Она закручивалась белым гребнем, разбивалась и с печальным выдохом убегала назад, заманивая меня в море.

Процесс напоминал игру. Все коварство этой игры я испытал, когда одна из волн неожиданно оказалась вдвое выше предыдущих и окатила меня. Я стоял в шортах и сандалиях, мокрый по пояс и смеялся.