Я услышал свое имя, название моей организации и ее сокращенное обозначение и растерялся, не зная, что мне делать. Я встал и оглядел физиономии присутствовавших, похожие на лики с фресок готических соборов. На миг меня охватило желание рассказать этим людям, кто я такой на самом деле, а после этого презрительно повернуться и уйти.

Будь здесь одни бодкины да бабы, я бы, наверное, так и сделал, но нельзя было сбрасывать со счетов и эту парочку на сцене. А парочка на сцене была слеплена совсем из другого теста. Юстэли хоть и собрал под свое крылышко разных лунатиков, но сам вовсе не казался безобидным дурачком. Что касается Лобо, то он, возможно, и не был самым башковитым парнем на свете, но ведь мозги – еще далеко не все.

Поэтому ради Юстэли и Лобо (не говоря уж о себе самом) я произнес – быстро и громко, в надежде, что это придаст моим словам убедительности:

– Наш СБГН считает, что на Земле больше не должно быть никаких границ. Неограниченная свобода передвижения – вот что мы проповедуем. И мы считаем, что если где‑то ставят пограничные столбы, наш долг – повергнуть их наземь. Это мы и делаем. Спасибо за внимание.

Я сел и получил в награду лучезарную улыбку Юстэли, который, кажется, наконец‑то был по‑настоящему доволен.

– Вы восхитительно кратки, мистер Рэксфорд, – проговорил он. – Восхитительно. Давайте надеяться, что ваши последователи возьмут с вас пример. – Юстэли заглянул в список и объявил: – А теперь – мистер Хайман Мейерберг из партии передовых рабочих, ППР.

Хайман Мейерберг встал. Он оказался высоким и чуть грузноватым упитанным мужчиной, который, очевидно, не держал себя в черном теле и налегал на вареное тесто. Кроме того, он здорово смахивал на таксиста. Волосы его изрядно поредели, а надо лбом зияли огромные залысины. Нетрудно было догадаться, что он привык носить кепку.

Не скрывая насмешки, Мейерберг произнес:

– Я согласен с господином Сунь Куг Фу, уже выступавшим здесь. Коммунистическому движению и впрямь угрожают ревизионисты, но ни он сам, ни его единомышленники, похоже, не осознают, что и они те же ревизионисты, которые ничем не лучше московских столоначальников. Сталин – вот кто настоящий человек. Именно он развивал идеи Ленина и строил подлинно марксистское государство. А всех этих троцкистов‑маоистов с их первобытным шовинизмом надобно смести…

Послышался низкий зловещий рык, и Мейерберг умолк. Так мог бы рычать впавший в спячку медведь, которого ткнули палкой в бок. Все взглянули на Лобо. Он опустил руки и пристально смотрел на Мейерберга. Оратор откашлялся, почесал нос, подтянул штаны и сел.

Юстэли тактично сделал вид, будто Мейерберг уселся по собственному почину, и сказал:

– Большое спасибо, мистер Мейерберг, рад, что вы поддержали введенную мистером Рэксфордом традицию кратких выступлений. А теперь – следующий оратор, мистер Льюис Лаботски из военизированного подразделения «Сыновья Америки», ВПСА.

Если Мейерберг был похож на таксиста, работающего в дневную смену, то Лаботски смахивал на его собрата по поприщу, крутящего баранку по ночам. Он был ниже ростом и хлипче, с остренькой недовольной физиономией. Такие вечно возят с собой транзисторный приемник и включают рок‑н‑ролл на полную мощность, чтобы позлить пассажиров.

Он заявил:

– ВПСА отчасти разделяет взгляды миссис Сельмы Бодкин, дамы из МДМЯ; мы с ней иногда встречались в пикетах и на разных мероприятиях. Мы в нашем ВПСА тоже считаем, что расовое вырождение представляет собой самую большую угрозу современному миру наряду с преимущественным предоставлением рабочих мест нефам и их насильственным объединением в бригады, в которых они из‑за малого объема своих черепных коробок оказываются не в состоянии достичь требуемой квалификации, но тем не менее добиваются того, что честные американские белые рабочие оказываются выброшенными на улицу, а ведь у них есть семьи.