Он ответил:

– Для человека, которого обвиняют в убийстве молодой светской львицы, ты чересчур…

– Мюррей, посмотри по сторонам.

– Что?

– Посмотри вокруг, – повторил я. – Где ты находишься?

Он огляделся. Его остекленевшие глаза, казалось, пошли трещинами.

– Ну… – проговорил Мюррей. – Кажется… Я не… Конечно, если ты… Но с другой стороны…

Тут вошла Анджела и сказала:

– Я не могу его разбудить, Джин.

– Считай, что тебе повезло. Этот проснулся, но посмотри на него. Каков, а?

Мюррей разинул рот и уставился на Анджелу.

– Ты жива, – прошептал он. – Боже мой, ты жива!

– Мюррей, или приди в себя, или снова засыпай. Ты меня с ума сведешь. Конечно, она жива. А ты, дурак, у нее в гостях. И уже давно знаешь, что она жива.

Мутная пелена исчезла, и я увидел, что глаза у Мюррея красные и растерянные. Он посмотрел на меня и спросил:

– Джин, что случилось? Сюда вломилась орава китайцев…

– Да, в общем, ничего не случилось, – ответил я. – Ты сам все видел.

Примерно полчаса мы пили кофе и рассказывали друг другу о последних событиях. Я все ждал, когда же Мюррей очухается и сможет приступить к исполнению своих обязанностей. Наконец он объявил, что готов. Тогда Анджела съездила в город и привезла полицейских.

Прибыв на место происшествия, они первым делом арестовали меня за убийство Анджелы Тен Эйк.

Затем, когда Анджела попыталась облегчить мое положение, заявив, что она и есть Анджела Тен Эйк, они арестовали и ее – за укрывательство преступника.

Наверное, чтобы быть законником, все‑таки мало иметь костюм. По‑видимому, нужен еще и чемоданчик, а такового у Мюррея при себе не оказалось. Поэтому полиция арестовала и Мюррея, тоже как соучастника, за то, что он помогал соучастнице выдавать себя за ту, кем она и была на самом деле.

Затем полицейские пожелали узнать, чьими трупами усеяно все вокруг, и нам было нелегко так вот, с ходу, объяснить им, что к чему. Всех нас согнали в парадную прихожую возле большой лестницы, и тут вдруг сверху раздался вопль, от которого мы застыли, вконец ошеломленные и сбитые с толку.

Потом мы задрали головы и увидели Тайрона Тен Эйка. Шатаясь и держась за перила, он маячил на верхней площадке лестницы. Он как‑то сумел освободиться от веревок и опять раздобыть себе оружие – на этот раз громадную старую ржавую шпагу. Потрясая ею над головой, он скатился по лестнице и набросился на нас.

Что там говорил Роу, мой учитель фехтования? «Если на вас нападут со шпагами, ложитесь и помирайте».

Эх!

Злодей пер на нас, как волк на стадо овец. Он дико сверкал глазами, рычал и размахивал шпагой. Врезавшись в гущу нашего стада, Тен Эйк пронесся сквозь него и вылетел из дома через парадную дверь. Полдюжины полицейских и трое пленников так и остались стоять, хлопая глазами и разинув рты.

Вдруг с улицы донеслись резкие трескучие выстрелы: бах! бах! тра‑та‑та! Потом наступила тишина.

Анджела сказала – с таким видом, будто кто‑то пытался разыграть ее:

– Но разве можно стрелять из шпаги?

Мы все смотрели на нее, пока не открылась парадная дверь и в дом не ввалился один из полицейских, дежуривших на улице. Вид у него был не менее испуганный и растерянный, чем у всех остальных. В правой руке он держал пистолет.

– Ну, короче, – сказал полицейский, будто продолжая давно начатое повествование, – стою я, и вдруг этот верзила бросается на меня со шпагой. Даже крикнуть «Стой» – и то времени не было, пришлось стрелять.