Глава 12

Пиф-паф, ой-ой-ой

Кто бы знал, как надоел уже участковому гражданин Голованов Олег!

Костью в горле засел. Неуловимый человек-загадка!

Оставалось неясным, был ли связан с Олегом тот крик, из-за которого граждане обрывали телефон дежурному, вызвавшему по тревоге спецслужбы. Но нашли‑то в итоге рюкзак того самого Олега!

Непонятно было, он ли упал с десятого этажа недостроенного дома. Но злосчастный Олегов рюкзак нашелся именно там!

Никак не удавалось установить местонахождение Олега на данный момент. Хотя бы рамочно: на этом он свете или уже на том? Валерий Петрович, если честно, почти надеялся на второй вариант. Ну его, этого Олега, столько с ним беспокойства! Пусть бы уже перешел в юрисдикцию царствия небесного…

Но нет! Олег, зараза, никак не хотел облегчить жизнь Валерия Петровича своим окончательным и бесповоротным исчезновением. Только‑только участковый начал надеяться на лучшее (для Олега, впрочем, худшее), как этот неугомонный тип опять объявился!

Что ж, Валерию Петровичу очень хотелось побеседовать с таинственным Олегом и расставить наконец все точки над «i». Торопясь это сделать, под дверь квартиры № 813 он переместился с космической скоростью, опередив неравнодушных представителей общественности, которые и сообщили ему о появлении искомого гражданина.

За своевременный сигнал спасибо, конечно. А вообще‑то неравнодушные представители общественности участковому тоже сильно надоели. Почти как Олег.

И, конечно, напрасно Валерий Петрович надеялся, что теперь‑то все пойдет как надо, своим заведенным порядком: встреча с гражданином, взятие объяснений, профилактическая беседа, если нужно – постановка на профучет… С этим Олегом вечно все не по-людски!

Дверь восемьсот тринадцатой квартиры оказалась все так же закрыта, на стук и сигналы звонка реакции не последовало.

Тихо чертыхнувшись, Валерий Петрович вышел на лифтовую площадку, позвонил зря растревожившим его неравнодушным представителям общественности и предъявил претензию:

– Шутки шутите? Нет никого в восемьсот тринадцатой.

– Это точно? – усомнилась я. – Может, Олег просто не хочет открывать незваным гостям. Вы покричали: «Откройте, это полиция!»?

– Кому? Двери? За ней ни звука.

– Валерий Петрович, что за наивность в вашем возрасте и на вашей службе? – Ирка отняла у меня трубку и сразу же накинулась на участкового. – Проявите же настойчивость! Наверняка Олег там, он просто затаился!

Я покивала, одобряя слова подруги.

Было совершенно необходимо, чтобы участковый вошел в квартиру. Иначе как он узнает о записке с текстом «В моей смерти прошу никого не винить»? Мы‑то ему о ней рассказать не можем, ведь проникали в чужое жилище незаконно!

На что вообще рассчитывал Олег, оставляя это свое послание в запертой квартире? Разве он не понимал, что записку могут обнаружить очень нескоро – когда хозяин за границей устанет ждать денег и пошлет кого‑то на родине проверить, почему квартиросъемщик пренебрегает святой обязанностью регулярно оплачивать жилье?

Хотя Олегу‑то что? Если он действительно самоубился, ему уже спешить некуда.

Я немного отвлеклась, а Ирка тем временем продолжила наседать на участкового:

– В конце концов, сломайте дверь! – горячась, потребовала она.

Это было уже слишком, поэтому я забрала у зарвавшейся подруги телефон, в утешение ей включив громкую связь, чтобы она тоже могла слышать Чайковского.

Послушать Чайковского – это же всегда хорошо.

– На каком основании? Участковый оперуполномоченный вправе войти в квартиру только для обеспечения безопасности граждан при массовых беспорядках и чрезвычайных ситуациях, для задержания подозреваемых, пресечения преступления или установления обстоятельств несчастного случая, – наизусть отбарабанил Валерий Петрович.