– Блондинка – это Алла из управляющей компании. – Я узнала подругу участкового.

– А брюнетка работает в магазине, – добавил информации муж. – Но сути их конфликта я не понял.

Я прислушалась.

– Они тут убьются насмерть, а потом пойдут жаловаться – на кого? Не на вас, а на нас! – вопила блондинка из управляющей компании.

– Билим-килим, кирдык-мырдык! – (или что‑то вроде того) кричала в ответ брюнетка из Средней Азии.

– Речь о какой‑то массовой гибели? – заволновался Колян.

– И о последующем походе восставших мертвецов, – подсказала я, хмурясь.

Наелась уже этого с нашим Олегом! То он живой, то мертвый, но постоянно с ним что‑то происходит!

Бабы меж тем орали на разных языках, но при этом как‑то понимали друг друга. Мне же никак не удавалось уяснить тему их оживленного мультикультурного диалога.

– Нет, я так не могу. – Муж снял пижамные штаны, надел спортивные, сунул ноги в кроссовки и, на ходу натягивая толстовку, пошел выяснять, в чем дело.

Минут через пять, когда я уже готовила завтрак, он вернулся и объяснил:

– Все нормально, это у них терки по поводу благоустройства территории. У входа в магазин была ногочистка, зимой ее так энергично эксплуатировали, что всю искорежили, остались торчать кривые железные зубья. Блондинка утверждает, что прилежащая к магазину территория – зона ответственности арендатора, и требует навести порядок.

– И правильно, – заметил сын, стащив со сковородки оладушек. – Я сам недавно видел, как пацан налетел на эту железяку и кожу насквозь пропорол.

– Так сильно поранился? – ужаснулась я.

– Не свою кожу. – Потомок невозмутимо почавкал. – Кроссовкину. Или надо говорить – кроссовочью?

– Кожу кроссовки. – Я хлопнула нахаленка по руке, вновь потянувшейся к сковородке. – Сядь за стол и жди, сейчас все будет!

– Мне некогда, я уже убегаю. – Сын засновал по кухне, самостоятельно обеспечивая себя кормами: запихнулся печеньем, запил его минералкой, рассовал по карманам конфеты.

– Стой! – Я ухватила его за рубашку.

Мне вдруг пришло в голову, что резвая мо`лодежь живет совсем иначе, чем солидные взрослые. Они легки на подъем, проще знакомятся и быстро заводят отношения, особенно с другими юными людьми. А моему сыну двадцать один, он почти ровесник Олега, и квартиры наши в одном подъезде…

– Ты, случайно, не знаком с Олегом из восемьсот тринадцатой квартиры? – спросила я потомка.

– Не-а. – Он вырвался и умчался в прихожую.

И уже оттуда, шнуруя кроссы, сообщил:

– Я случайно знаком только с Виктором, тоже с восьмого.

– Правда? – Я обрадовалась, разом стряхнула со сковородки на блюдо готовые оладьи и вышла с ними в прихожую. – Про Виктора мне тоже интересно. Что ты знаешь о нем?

– Да почти ничего, пару раз в лифте встречались. – Сын задержался, чтобы похватать оладьи. – Как‑то раз он ехал с книжкой, я спросил, что читает, оказалось – что‑то заумное. Я сказал: «Николай», он ответил: «Виктор», мы пожали руки и, собственно, все.

– В смысле, больше ты его не видел?

– Почему не видел? Видел. – Сын запрягся в рюкзак и подпрыгнул, проверяя качество укладки. – На днях я выходил из подъезда, а он как раз отъезжал на своей машине. Дождался, пока к нему сядет голубой приятель, – и отъехал. Все, я пошел!

Он шагнул к двери, но я снова его удержала:

– Что еще за голубой приятель? Виктор разве из этих, которых нельзя называть?

– О чем ты? – Сын озадаченно моргнул, потом понял и захихикал: – Нет, мам, тот его приятель просто был в голубом.