Видя обращенные на себя удивленные взгляды, Владимир Ильич продолжил:

— Я понимаю, что для всех вас мнение моей покойной мамы не указ. Для меня, вообще-то, тоже. Но мама была права — давайте, наконец, поймем, что только Вадим и именно Вадим должен решать кардинальные для нашей большой семьи вопросы. Мама разбиралась в людях, и если она считала, что благополучие семьи зависит от Вадима, значит, она понимала, что это так. Я вообще думаю, что людям, готовящимся отправиться в вечность, открывается истина, нам недоступная.

В комнате опять повисла тишина. Все вспомнили предсмертную записку Батыя…

Дальше Вадим и Лена только детально отвечали на уточняющие вопросы родни.

Напоминание о письме Лениной бабушки погасило воодушевление Вадима. Словно ему на плечи взвалили мешок картошки. Он даже как-то ссутулился. Он с особой остротой вдруг почувствовал, какая мера ответственности за всех этих, таких родных для него людей, лежит на нем. Будто он действительно знает единственно правильное решение. А он не знает. Только показывать это никому нельзя. Единственный, у кого можно спросить совета, это Самойлов. Но и тому всего не расскажешь. Тем не менее, Вадим решил завтра позвонить Василию Петровичу.

— Какие проблемы, Вадим Михайлович? — Самойлов вышел встретить Осипова в приемную.

— Жизнь не становится ни легче, ни веселее, — с улыбкой перефразировал Вадим знаменитую фразу отца народов. Он прошел в распахнутую перед ним дверь кабинета директора Института государства и права.

— По Сталину соскучились? — иронично поинтересовался академик.

— По порядку! — уже серьезно отозвался посетитель.

Самойлов закрыл дверь, показал Вадиму на одно из кресел у журнального столика и сел сам.

— Что у вас с офисом?

— Бумага подписана Поповым. Гуляет теперь по кабинетам.

— Это мы сейчас поправим, — Самойлов встал и подошел к рабочему столу. Снял трубку АТС-1 и набрал четырехзначный номер.

— Гавриил Харитонович, опять Самойлов… Нет, я по другому вопросу. Получаса не прошло, а теперь моя очередь просить…

Разговор занял меньше пяти минут. Прервался Самойлов только раз, уточнив у Вадима название кооператива Аксельбанта. Опустив трубку, вернулся в кресло возле Вадима.

— Ну что ж, думаю, вам повезло. По странному стечению обстоятельств Попов сегодня звонил мне с просьбой. Почти уверен, что теперь ваше письмо быстро найдут и выпустят распоряжение Мосгорисполкома. Вы за этим пришли?

— Нет. Хотя спасибо вам большое. У меня глобальный вопрос, Василий Петрович.

— О дальнейших путях развития земной цивилизации? — Самойлов явно пребывал в хорошем настроении.

— Да, — Вадим улыбнулся. — Но преимущественно на одной шестой части суши. Куда мы идем?

Самойлов посерьезнел.

В течение следующего часа Василий Петрович объяснял Осипову, каким ему видится дальнейший ход развития страны. Вариантов назвал несколько. Либо все, что происходит — очередная оттепель. Горбачева скинут его же соратники. Благо в Политбюро раскол очевиден. Следующий вариант — плавное вхождение в рыночную экономику при сохранении идеологического и политического контроля со стороны КПСС. Тот путь, по которому пошел Китай с подачи Дэн Сяопина. Однако с нашим ленивым и пьющим народом этот вариант почти фантастический. Есть еще путь, самый опасный, — революция. Причем кровавая и бессмысленная. Раскол страны: отделение Прибалтики, Закавказья и части азиатских республик. Прежде всего Казахстана. Он, по крайней мере, сможет сам себя прокормить.

Вадим ограничивался только уточняющими вопросами, не рискуя задать главный, тот, ради которого пришел.