– Я вижу на нем твое лицо, Майка! – сказал Файолон удивленно. – Это что, какая‑нибудь магия? Это волшебница научила тебя?

– Нет, она меня не учила, – сухо отрезала Майка, – просто у меня еще сохранились мозги. Я не уронила их в реку, когда она сажала нас на ламмергейеров. А что касается магии, – добавила девочка, подумав, – то Харамис, по‑моему, была бы сильно раздражена, если б услышала, что ты называешь это магией. Вспомни, где мы их нашли! Наверняка это какие‑то приборы Исчезнувших, с помощью которых они общались друг с другом. Может быть, их использовали в театре, чтобы подсказывать актеру позабытую роль.

– Пожалуй, ты права, – согласился Файолон. – Там их было великое множество, но те, что мы взяли, совершенно одинаковы. Может быть, они как‑то связаны друг с другом? Но если они предназначались только для театра, как мы можем разговаривать на таком большом расстоянии?

– У меня есть на этот счет одна гипотеза, – объяснила Майкайла. – Харамис дала мне ящичек с двумя шариками того же типа, только побольше, – жаль, что не могу тебе их показать; они совершенно одинакового размера, но издают звуки разной высоты. А когда я спросила Харамис – почему, выяснилось, что она не знает или не желает в этом разбираться. Думаю, она вообще никогда не замечала разницы. Как тебе кажется, может, у нее даже нет музыкального слуха?

– Я слыхал, что такие люди бывают, – сказал Файолон. – Но тогда вряд ли она превратила бы господина Узуна в арфу, ведь музыка была бы для нее просто пустым местом. Да и все старые песни говорят, что она была музыкальна.

– Может быть, острота музыкального слуха снижается от старости, – сказала Майкайла. – Она ведь очень стара, да?

– Ей чуть больше двух столетий, – подтвердил Файолон. – Она должна была выйти замуж, когда произошло последнее Великое Тройное Соединение. А следующее должно наступить примерно через четыре года. Значит, ей лет двести десять – двести пятнадцать.

– Но люди не способны прожить так долго! – возразила Майкайла – Ты ничего не путаешь?

– Она не совсем обычный человек, – сказал Файолон, – она Великая Волшебница. И я больше чем уверен, что если она та самая Харамис, одна из принцесс‑тройняшек, нанесших поражение злому чародею Орогастусу, то теперь ей более двухсот лет.

– Не думаю, что захотела бы жить так долго, – произнесла Майкайла с содроганием. Шарики негромко зазвенели.

– Зачем она дала тебе эти шары? – полюбопытствовал Файолон.

– Велела потренироваться, катая их на ладони один вокруг другого. Но я не имею представления для чего.

– Наверняка для того, чтобы ты разработала пальцы и улучшила координацию движений. Помнишь магические жесты оддлингов, когда, например, они хотят защитить от дурного глаза? Она, видно, собирается учить тебя магии, требующей совершенно точных жестов.

Такое объяснение показалось Майкайле убедительным.

– Может, ты и прав: в этом был бы смысл. Жаль, что она не тебя выбрала: ты и сейчас владеешь руками гораздо лучше, чем я вообще когда‑нибудь сумею научиться. Я не могу играть даже на маленьких гуслях.

– Но она выбрала тебя, Майка, и, должно быть, знала, что делала. В конце концов, она действительно Великая Волшебница.

Майкайла пожала плечами:

– Она явно делает то, что ей самой нравится. Вспомни, что стало с беднягой Узуном. Но я рада, что мы с тобой имеем возможность переговариваться, хотя и не можем быть рядом.