Я бодро промаршировала на кухню.

Вся не вся, а моя супермалая родина – любимая семья – уже не спала.

Сын на балконе делал зарядку, за стеклом двери мелькали вскидываемые в высоких махах длинные ноги. Интересно, в студии бальных танцев и канкан плясать учат?

Муж, благосклонно наблюдая за танцором-физкультурником в окно, вкусно чавкал, а при моем появлении попытался спрятать руки за спиной, но понял, что это его не красит нежным светом, и честно предъявил половинку апельсина:

– А мы тут фрукты чистим…

У меня в голове все еще раздольно разливалась первомайская песня, и я не затруднилась положить на знакомую музыку новые слова:

– А они тут чистят фрукты и запихивают в рот!

– Если им хороший друг ты, дай скорее бутерброд! – мгновенно подхватил Колян, которого неизменно вдохновляет тема завтрака, обеда, ужина и всех промежуточных трапез.

У нас в семье их традиционно семь. Первый завтрак, второй, потом обед, полдник, ужин предварительный и основной и, наконец, вечернее чаепитие – так называемый сонник. Мне иногда кажется, что я какой-то волшебный джин – раб кастрюли.

Но в международный праздник всех трудящихся было бы неправильно отлынивать от кухонных работ, и я молча поставила кипятиться воду. Муж, к которому, как инфекция, перешла моя первомайская песня, заглянув в кастрюлю, по инерции еще напел одобрительно:

– Кипучая! Могучая! – и наконец заговорил нормально: – На завтрак будут пельмени?

– Вареники. – Я открыла морозилку. – Выбирайте, с картошкой или с творогом?

– С картошкой и грибами! – не прекращая свой утренний канкан, крикнул с балкона сын.

– И с маслом! И со сметаной! И с укропчиком! – поддержал его папа.

Голос у него был бодрый и полный энтузиазма – ни дать ни взять диктор у микрофона на трибуне первомайской демонстрации.

– Стройными рядами идут в кастрюлю вареники с картофелем и грибами! – прокомментировала я собственные действия.

– Ура, товарищи! Да здравствует сытный и вкусный завтрак – лучшее начало нового трудового дня! – подхватил муж.

– А обедать мы снова сами будем или сегодня ты работаешь дома? – выглянув с балкона, обеспокоенно поинтересовался сын.

– Надоела пицца? – догадалась я. – Я сейчас нажарю вам котлет, но потом все-таки убегу, меня ждут в телестудии на монтаж.

– Ты вернулась в старые рудники? – удивился муж.

– Это ненадолго, пара взмахов привычной киркой – и я свободна. Слава мне маленькую шабашку подкинул.

Правильно говорят: помяни черта – и он появится.

В комнате запел оставленный на зарядке телефон. Я сходила за ним и приняла вызов, уже догадываясь, кто звонит.

Не ошиблась – Слава!

– Это как вообще называется? – с ходу наехал он на меня, опустив приветствие. – Пропала куда-то, а кто «бантик» про фестиваль фэнтези сделает?

– Питер Джексон? – предположила я, не спеша извиняться.

– Какой Питер Джексон? – Слава обескуражился и понизил тон.

– Один из сценаристов и режиссер «Хоббита», – любезно напомнила я. – Хотя на Джексона у тебя бюджета не хватит. Кстати, где мои десять тысяч за концепцию мини-шоу Ахиллеса Шишова? Ты собираешься заплатить или думал сэкономить, закатав меня на нары?

– Какие нары, о чем ты, не понимаю, – заюлил мой собеседник.

– Тюремные, Слава! На которые Следком жаждет поскорее пристроить похитителя золотого шлема! Зачем ты соврал, что это был мой сценарий?

– Ты что? Да ничего подобного! Это они меня неправильно поняли! А десять тысяч я могу хоть сейчас отдать тебе налом, приезжай в студию, и все порешаем.