* * *

— Здравствуйте еще раз, — я подал команду остальным, когда обнажил меч и коснулся его лезвием горла Арфа. — Отныне вы — наши пленники.

Я сухо объяснил прописные истины римлянам, которых удалось застать врасплох. Мои люди сейчас были заняты тем, что обезоруживали противника, в разы превосходящего нас по численности. Тот самый эффект неожиданности, на который я делал ставку, блестяще сработал. Римские ветераны не ожидали от нас такой невиданной дерзости. И пока эффект неожиданности работал, мои парни пленили ветеранов — связывали их по рукам и ногам. Нужного количества верёвок у нас не было, поэтому ещё накануне прихода Арфа, я велел порезать на лоскутки одну из палаток. Связанных усаживали на землю, на трёх — четырёх пленных приходился один бывший невольник. С римлян снимали доспехи, отбирали оружие и складировали все это рядом с одной из палаток. На ближайшее время вопрос укомплектования новых центурий, был решен.

— Но как… как вам это удалось?

Я видел, как совершенно обескуражен Арф. Наверное, не привык встречать такого ожесточенного, а главное — слаженного сопротивления мятежников. И правда, мы совсем не напоминали горстку опьяненных свободой идиотов. Мы были экипированы от и до.

Вопрос Арфа был скорее философским, ответа на него я не дал.

— Дальше только от вас зависит что произойдет и сохраните ли вы свои жизни, — объяснил я.

Арф в ответ скривил губы в подобие презренной усмешки. Ещё один идиот, который ставит себя выше остальных и разделяет людей на рабов и господ. У такого мировоззрение никогда не изменится. Но его польза для восстания заключается в том, что Арф — член известного на Сицилии рода. по значимости этот пленный сопоставим с градоначальником. А значит, независимо от того, заслуживает ли этот человек дальше жить, я возьму его в плен.

Впрочем, мои слова предназначались не ему, они предназначались тем римлянам, которые точно также оказались втянуты в пучину гражданской войны. Я хорошо понимал — для того чтобы замахиваться на положительные результаты восстания за пределами Сицилии, мне надо попытаться привлечь на свою сторону не только невольников, но и обычных солдат. Превратить наше дело из восстания рабов, в восстание римских граждан против существующего строя. Задача непростая, но нет ничего невозможного.

— Братья, — я обратился к пленным римлянам именно так. — Нам нечего делить, наш бунт поднят не против тебя или тебя, — говоря эти слова, я переводил в взгляд с одного пленного на другого.

— Мы не хотим выступить против Республики. Мы хотим свергнуть тех, кто ни во что не ставит древние устои предков. Для кого не писаны законы 12 таблиц.

Моей задачей было донести до этих солдат, чьи виски украшены сединой, что костяк восстания — такие же легионеры, но попавшие в рабство. Что они, точно также когда-то выбрали не ту сторону в кровопролитной гражданское войне. Они проиграли. Вот только выигрышСуллы мало что изменил. Я терпеливо объяснял, что после стольких лет службы легионеры получили только подорванное здоровье и клочки земли черт знает где. И каждый из них вынужден влачить на этой земле жалкое существование, но должен по первому щелчку вновь взять меч и встать в строй. Пока обнаглевшие толстосумы растрачивают награбленное, отобранное у таких же римлян.

Я медленно переводил взгляд с одного на другого пленного, пытаясь уловить отклик на сказанное.

— Они уверены, что вы со слезами счастья на глазах сдохните за них, как верные псы! — продолжал я, — Вспомните, что они вам обещали! Они клялись, что, когда война закончится каждый из вас получит гору серебра.