— Но Счастливый, я не могу оставить… — попытался возразить Помпей, отнюдь не желавший покидать Италию, куда только недавно вернулся.

Однако, Сулла был не преклонен.

Поспорить с Луцием Корнелием не мог даже человек такой величины, как Помпей. Хотя он был возмущен приказом до крайности.

— Счастливый выжил из ума, — бросил Гней себе под нос, когда покидал собрание.

Но никто его не услышал.

А уже через два дня корабли Помпея отплыли в Сицилию.

Как

Глава 22

Мне со всех сторон поступала информация, на которую следовало реагировать оперативно. Моя голова превратилась в дом Советов, каждые несколько минут предстояло принимать важное решение, причём зачастую не имея должных вводных и полной картины происходящего.

— У них лихорадка, да трое, прибыли вчера!

— Они напились вина и устроили резню…

Летели доносы со всех сторон. Я реагировал молниеносно:

— Изолируйте заболевших от остальных, конфликтующих связать! И еще… найдите среди наших тех, кто разбирается в медицине. Мы создадим отдельную палатку для них…

Такие и подобные случаи твердо указывали на то, что нам предстоит потратить немало усилий для внутренней организации лагеря. Недостаточно было собрать в одном месте множество невольников, передо мной стояла задача организовать им медицинскую помощь, правосудие и много всего другого. Раздумывать времени не было. Я, как собственник бизнеса в начале восстановления, был занят тушением пожаров, которые вспыхивали тут и там.

Но главное все же было не это. Противник всё понял и всё осознал. Римляне после чувствительного проигрыша были подавлены. Их моральное состояние опустилось к около нулевой отметке. Никто не мог понять, как невольники, значительно уступающие (как казалось римлянам) навыкам ветеранов, разгромили две римские когорты подчистую. Понимая, что пахнет жареным, сицилийские магистраты скинули со своих надменных рож былую спесь. Быстро смекнули, что своими местечковыми силами им не подавить мятеж и обратились за помощью к другим магистратам по всей Сицилии. Мне было известно, что по всему полуострову были выписаны гонцы с требованием поставить под меч воинов и прислать их для подавления восстания. Часть гонцов мне удавалось перехватывать и допросить. Отсюда я и узнал о намерении врага провести в Сицилии всеобщую мобилизацию.

Оценки поступали разные. Мобилизационный потенциал полуострова оценивался от числа нескольких когорт, до нескольких полноценных легионов. Естественно, никакой достоверной аналитики в моём распоряжении не было, поэтому я решил оптимальным способом брать усредненное значения. Такой простой расчёт указывал на готовность врага объединиться в два полноценных легиона.

Но, судя по услышанному, мобилизация проходилапровально. Люди не верили, что за разгромом двух когорт ветеранов под командованием известного на всю Сицилию военачальника, стоят «обычные» рабы. Все до одного считали, что на полуострове полыхнул новый виток Гражданской войны. И пока легионеры не понималипримерных сил противостоящих друг другу сторон, они уклонялись от вступления в легион.

Нам это только играло на руку.

— Какие будут дальнейшие распоряжения? — спросил Тигран, твёрдо занявший место моего заместителя.

— Продолжайте строить укрепления, — распорядился я.

Надо отдать должное нашим строителям, защитные барьеры вокруг лагеря росли, как на дрожжах. За несколько дней почти круглосуточных работ, лагерь стал напоминать настоящую неприступную крепость.

— И продолжайте проводить тренировки. Нам необходимо отлаживать взаимодействие вновь формирующихся соединений, — я похлопал Тиграна по плечу, заглянул в его заметно уставшие глаза, — Сейчас тяжело и будет еще тяжелее, брат, но мы должны выстоять.