— Пять процентов — Сергеичу, водителю, — Волков загнул очередной палец.

— Ну хоть с водителем повезло, — пробурчал Сычев. — Молчит как рыба.

Волков сделал глоток и посмотрел на своего напарника.

— И не забывай про Галину из лаборатории.

Сычев остановился.

— Еще и лаборантке платим?

— А ты как думал? — Волков усмехнулся. — Она корректирует анализы, когда это нужно. Без нее бы у начальства давно возникли вопросы, почему у «тяжелых» пациентов, на которых мы списываем дорогие лекарства, такие подозрительно хорошие показатели. Она — наша страховка.

— И сколько ей? — обреченно спросил Сычев.

— Три процента. И еще два — Михалычу из морга.

Сычев чуть не поперхнулся.

— Морга⁈ Какого черта⁈

— За молчание, Гриша, за молчание, — терпеливо объяснил Волков. — Иногда тела приходят с… несоответствиями. Михалыч делает так, чтобы эти несоответствия никто не заметил. Он очень ценный кадр.

Сычев тяжело опустился на стул напротив и залпом выпил свой коньяк. Он молчал несколько минут, потом сказал:

— Знаешь, что бесит больше всего? Напарники.

— Опять? — Волков вздохнул.

— Этот новый… он такой же правильный, как Разумовский был, — пожаловался Сычев. — Все проверяет, все записывает, в глаза заглядывает. Я с ним как на иголках сижу.

— Потерпи. Через месяц переведем его в другое отделение. Поставим к тебе кого-нибудь попроще.

— Легко тебе говорить! — Сычев снова налил себе. — С тех пор как пришлось от Кольки избавиться, одни проблемы. Хоть сам на вызовы езди!

— Не драматизируй. Колька сам виноват. Начал слишком много болтать, — при упоминании Кольки лицо Волкова на мгновение стало жестким.

— Знаешь, Федор… иногда я думаю… может, завязать со всем этим? — Сычев поморщился. Он снова выпил и посмотрел на Волкова мутными глазами.

— Гриша, мы же людям помогаем, — Волков посмотрел на него с отеческой снисходительностью.

— Да? — усмехнулся тот.

— Вспомни Лихачевых, — голос Волкова стал мягким, вкрадчивым. — Их бабуля бы умерла без «Карди-Гена». Больница бы им его никогда не дала. А мы… мы дали им шанс. Мы спасли пожилого человека.

— За треть цены от рыночной, — пробормотал Сычев.

— И что? — Волков подался вперед. — Они счастливы. Разве это не благое дело? Система их бросила, а мы — нет. Мы делаем жизненно важные лекарства доступными для хороших, простых людей.

— Когда ты так говоришь… — Сычев медленно кивнул.

— А я говорю правду, Гриша. Мы — санитары этой прогнившей системы.

Сычев задумчиво повертел в руках стакан.

— А то, что мы сами при этом… немножко зарабатываем?

Волков откинулся на спинку кресла и улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.

— А это, мой друг, приятный бонус за наши старания и риски, — с удовольствием сказал он.

Сычев тоже улыбнулся. Его сомнения, подогретые коньяком и философией Волкова, улетучились.

— Знаешь что? К черту пятьдесят процентов. Но надбавку я все равно жду.

— Вот закроем сделку с Мироновыми, и получишь хорошую премию, — пообещал Волков.

— Мироновы? — оживился Сычев. — Это которые с девочкой-диабетиком?

— Они самые. Инсулин нового поколения. Ты знаешь официальную цену курса. Неподъемные деньги для них.

Сычев присвистнул.

— И сколько они готовы платить нам?

— Тридцать, — Волков подмигнул.