Он еще не успел дочитать заключение до конца, как рядом раздался язвительный голос.

— Ну что, терапевт, разгадал наш хирургический ребус?

Он поднял голову. Перед ним, с пластиковой кружкой дымящегося кофе в руке, стояла Алина Борисова. За ее спиной, как тень, маячил Фролов.

— Разгадал, — буркнул Славик, инстинктивно прижимая папку к груди, словно защищая драгоценную добычу.

— Да неужели? — она сделала глоток. — И что же там, по-твоему? Несварение?

— Не твое дело!

— Ой, какие мы гордые! — Борисова сделала шаг ближе, и в этот момент «случайно» споткнулась, качнувшись вперед. — Максим, не толкайся, идиот!

Фролов, стоявший в полуметре от нее, в искреннем недоумении выпучил глаза. Он ее и пальцем не трогал.

Кофе полетел прямо на Славика.

Реакция, выработанная годами работы на скорой, где все происходит мгновенно, спасла его. Он инстинктивно, на долю секунды опережая летящую жидкость, рванул папку в сторону.

Горячий, липкий напиток плеснул ему на халат и на пол, но история болезни осталась абсолютно чистой.

— Ой, какая удача, что не на документы! — разочарованно, но тут же маскируя это под облегчение, выдохнула Борисова.

Ага! Вот он, твой план!

Хотела испортить ключевой документ! Но я оказался быстрее! Я разгадал твою примитивную, топорную уловку! Не вышло! Я тебя сделал!

Славик почувствовал прилив гордости. Он не просто поставил диагноз. Он защитил его. Он переиграл самого опасного конкурента.

— Ничего страшного, Алина, — сказал он с максимально снисходительной улыбкой. — С кем не бывает.

Он с победным видом обошел их и направился в ординаторскую, крепко прижимая к груди спасенные им доказательства.

* * *

Мы с Артемом двинулись по коридору к операционному блоку. Я достал свой планшет и открыл электронную карту пациента, которого нам предстояло вести.

— Олег Петрович Сидоров, тридцать пять лет, — читал я вслух основные данные, вводя в курс дела и себя, и Артема. — Диагноз при поступлении: инородное тело брюшной полости, инкапсулированный осколок.

— Да, интересный случай, — кивнул Артем, заглядывая мне через плечо. — Я утром его карту листал. Интересный случай. Лет десять назад — тяжелое ДТП. Рваная рана живота, зашивали в нашей же больнице. Тогда думали, что просто рану ушили, а оказалось…

— А оказалось, что в рану попал осколок автомобильного стекла, — сказал я, кивая и разглядывая КТ-снимки. — Он не рентгеноконтрастный, поэтому на том старом рентгене его и не увидели. Это не ошибка, это просто технические ограничения того времени.

Я пролистал историю дальше.

Классическая картина. Организм — идеальная машина. Не можешь избавиться от чужеродного объекта — изолируй.

Он инкапсулировал этот кусок стекла, окружил его плотной фиброзной капсулой, как в тюрьму посадил. И десять лет человек жил спокойно, даже не подозревая о бомбе замедленного действия внутри себя.

А теперь, по какой-то причине, эта капсула воспалилась, дала о себе знать.

— План операции стандартный, — продолжил Артем, уверенный в исходе. — Лапароскопия, находим капсулу, аккуратно ее вылущиваем, проверяем кишечник на герметичность, зашиваем. Для такого опытного хирурга, как Некрасов, — раз плюнуть.

Для Некрасова, может, и раз плюнуть, но что-то мне подсказывает, что легкой прогулки сегодня не будет. В хирургии не бывает «простых» случаев. Бывают только недообследованные пациенты и самоуверенные хирурги.

— Твоя паранойя не на пустом месте! — тут же поддержал меня Фырк, который, как всегда все и обо всех знал.