Джеми как-то странно на него посмотрел. Ник наморщил лоб.

— Некоторые умудряются быть банально красивыми сами по себе.

— А-а, — проронил Джеми и порезался о терку.

— Я передумал, — объявил Ник. — Ты поможешь тем, что будешь стоять в углу и ничего не трогать. Постарайся как следует.

Ник сказал это не в сердцах. Омлет начал походить на омлет, и тема колдунов, как он надеялся, себя исчерпала. Разговоры с одноклассниками обычно проходили не в пример хуже. Джеми притих, гоняя по столу варежку-прихватку.

— Смотри не поранься, — предупредил Ник.

Джеми ухмыльнулся.

— Ладно. — Он еще с минуту теребил прихватку, а когда Ник подошел к холодильнику за маринованным перцем, спросил ни с того ни с сего: — А где ваш отец?

Ник хлопнул дверью холодильника.

— Умер.

— Ой. — Джеми выглядел точь-в-точь как олень в свете фар за миг до столкновения, который почему-то сочувствует машине. — Прости.

— За что? — бросил Ник и открыл дверцы буфета лишь затем, чтобы хлопнуть ими, сорвать злость на болтунов, которые не умеют вовремя заткнуться. — Ты его не знал. Чего извиняться?

— Может, из сочувствия? — предположил Джеми.

Ник смотрел на него. Молчание тянулось, Джеми под пристальным взглядом становилось все неуютнее. Еще миг, и нервы Джеми не выдержали бы, но тут в кухню вошли Мэй и Алан.

Брат взглянул на Ника, на встревоженное лицо Джеми и опечалился, совсем как раньше, когда воспитатели жаловались, что Ник не умеет играть с другими детишками. Ник не понимал, почему Алана это до сих пор удивляет.

— Как здорово, — произнесла Мэй, усаживаясь возле раковины. — Не обращайте внимания. Всю жизнь мечтала, чтобы красивые парни с любовью готовили мне завтрак, обед и ужин.

— Ник спас омлет, — признался Джеми. — У меня он почему-то не удался.

Мэй засмеялась, поймала его сзади и чмокнула в макушку.

— И с чего это, интересно?

В общем, они оба были ничего. Мэй умела сглаживать неловкие моменты, находить со всеми общий язык, и Ник это ценил. Правда, нехотя. Он готовил омлеты, Джеми всех веселил, Мэй и Алан мирно болтали, но метки от этого не исчезли. Ясно стало лишь то, что родители Джеми и Мэй не придут и не избавят Ника хотя бы от одной проблемы.

Утром четвертого дня Джеми нашел в коробке с готовым завтраком пружинный нож.

— По-моему, рекламисты совсем спятили, — сказал он, застыв с пакетом молока в руке. — Холодное оружие в коробке хлопьев — не лучший воспитательный момент.

Он взял миску и наклонил ее, чтобы перевалить нож обратно в коробку, не прикасаясь к нему. Ник, вздохнув, забрал нож и сунул за ремень джинсов. Взгляд Джеми скользнул к полоске тела под его рубашкой, чему Ник не удивился. Многим нравилось на него глазеть.

— Так что, продолжение будет? — спросил Джеми.

— Чего?

— Ну, если у вас хлопья с ножами, то мюсли, наверное, с пистолетами? Просто я хотел выяснить, есть ли закономерность.

В сущности, он не сказал ничего плохого, даже подал идею, но его привычка натужно острить по поводу их быта, как и восторги Мэй, оставляли у Ника чувство, будто он сделался ходячей кунсткамерой.

На этой мысли в дверь вошла Мэй. Она мимоходом откинула Джеми челку с глаз и придирчиво осмотрела его бледное лицо. Потом шагнула назад и поцеловала в лоб, после чего уселась за стол и принялась за мюсли.

Они всегда что-нибудь такое отчебучивали, словно считали это нормальным. Нику, глядя на них, делалось неуютно.