|
Ей хотелось узнать, удалось ли ему что то выяснить о судьбе Мегги. Меньше чем через час посыльный вернулся с неутешительным известием о том, что герцог не появлялся у себя со вчерашнего дня. В теплый день Элен охватил сильный озноб. Может быть, само по себе исчезновение Рейфа не сулило неприятностей, но вкупе с исчезновением Мегги и Роберта… Предполагалось самое худшее. Если таинственный Ле Серпент расправился с ними, то где гарантия, что не вычислит и ее? Первым желанием женщины было вернуться в деревню, к матери и дочерям, туда, где она могла бы быть в безопасности. Едва ли в преддверии развязки Ле Серпент последовал бы за ней туда. И что другое, кроме бегства, остается ей, оказавшейся один на один с неведомым и опасным врагом? Но, сжав кулаки, Элен отказалась от этого спасительного хода. Если уж такова воля судьбы и ей предстоит исчезнуть, о девочках позаботится мать. Друзья в беде, надо действовать, а не прятаться в норе. Действовать… Но как?! Элен – слишком мелкая сошка для того, чтобы добиться встречи с кем нибудь из официальных лиц и указать на заговорщика, даже если бы знала, кто он такой, но ведь и это было ей неизвестно. Бессильно разжав кулаки, француженка нерешительно встала. Надо что то придумать, и чем быстрее, тем лучше, и, кажется, у нее начинает зреть план. Щелчок взводимого курка вывел Рейфа из состояния паралича. Он вспомнил! В памяти вспыхнула картина, и Рейф понял, кто такой Роберт Андерсон. Уверенным голосом Рейф сказал: – Варенн, убив Андерсона, вы совершите серьезную ошибку. Помните, вы говорили, что расточительность – не ваш порок? Палец, готовый спустить курок, ослабил давление, но граф не убрал пистолет. – Не вмешивайтесь, Кэндовер. У вас – одна цена, у шпиона – совсем другая. – Если бы он был только шпионом, я бы признал справедливость ваших суждений, – согласился Рейф, глядя прямо в глаза Варенну. – Но человек, которого вы так бездумно собираетесь подстрелить, – лорд Роберт Андревиль, брат маркиза Волвертона, одного из самых богатых людей Британии. – Что?! Варенн впился взглядом в потенциальную жертву. – Это правда? – Да, – признался Андерсон. – А это что то меняет? Мгновение, показавшееся пленникам вечностью, граф прикидывал, перевесит ли возможная прибыль риск, а затем, разрядив пистолет, убрал его в карман. – Да, это меняет дело, – произнес он наконец. – Но если вы лжете, я расправлюсь с вами позднее. – Это правда, – произнес Рейф. – Я учился в школе с его старшим братом. Варенн с отсутствующим видом кивнул. Мысленно он был уже далеко. После того как граф ушел в сопровождении своих верных оруженосцев, Рейф, брезгливо поежившись, подумал о том, как низко должен пасть человек, чтобы убивать с таким холодным расчетом. По всей видимости, его поместили в одну камеру со смертником не случайно. Сцена экзекуции могла бы полностью деморализовать Рейфа, и, черт побери, если бы свершилось то, что задумал граф, расчет оправдался бы полностью. Когда звук шагов в коридоре смолк, Андерсон перевел дыхание, прислонился к скользкой стене и закрыл глаза. – Похоже, я не искупил всех грехов, раз Господь оставил меня на земле, – неожиданно спокойно произнес Роберт, открыв через пару минут глаза. – Впрочем, своим спасением я обязан вам, Кэндовер. Я перед вами в долгу. Как давно вы догадались о том, кто я? Мы с братом не слишком похожи. – Меня осенило тогда, когда Варенн взвел курок. Чувствуя предательскую дрожь в коленях, Рейф опустился на солому. – Выражение вашего лица было точно таким, как у Джайлса после смерти жены. И если бы я даже ошибся, предположение стоило того, чтобы выдать его за правду. – Рад, что вы догадались быстрее, чем я, – с чувством сказал Андерсон, или, правильнее, Андревиль. |
