|
Когда я был во Франции, стало очевидным, что возобновление войны – всего лишь вопрос времени. Получив кое какую информацию, которая, как мне казалось, должна быть небезынтересна Британии, отправил ее Люсьену, поскольку знал, что он занимает какой то пост в Уайтхолле. Люсьен сразу же предложил мне остаться во Франции, став агентом британской разведки. Будучи молодым и глупым, я согласился, представляя свою будущую жизнь в романтическом ореоле приключений, так я стал тем, что я есть. – Какого дьявола Люсьен не рассказал мне о вас, посылая в Париж, – протянул Рейф. – В нашем деле есть золотое правило: никто не должен знать больше, чем ему необходимо. Люсьен отправлял вас работать с Мегги, зачем ему было сообщать, что с ней работает еще агент. – И тем не менее Люсьен знал Марго так мало, что даже не был уверен в том, что она англичанка. – Совершенно правильно. Я рассказал Стрэтмору о Мегги, поэтому он доверял ей, а копаться в ее прошлом не надо было ни мне, ни ему. – И все же, – поморщился Рейф, – меня не покидает ощущение, что все решилось бы гораздо проще, если бы было меньше секретности. – Для данного конкретного дела – согласен, – хмуро подтвердил Андревиль. – Но случается и так, что люди погибают, оттого что их имена под пыткой вытягивают у коллег, попавших в застенки. Решив, что пора перейти от дел политических к делам сердечным, Рейф сказал: – Вы собирались мне рассказать о Марго, о том, как вы с ней познакомились, и о том, какой жизнью она жила все эти годы. – Подумайте, хотите ли вы услышать эту историю. Предупреждаю, вам будет нелегко. – Если ее трудно выслушать, то каково было Марго жить, – угрюмо заметил Рейф. – Рассказывайте. – Как хотите. Андревиль встал и подошел к той стене, где было прорублено окно. – Полагаю, вы знаете, что на Марго, ее отца и ординарца напали французские солдаты? – спросил Роберт, прислоняясь к камню. – Да, тогда гудела вся Англия. Однако подробностей я не знаю, Марго считали погибшей. – Мегги с отцом обедали в деревенском трактире, – бесцветным голосом начал Роберт, – когда туда приехали с полдюжины или около того солдат, уже порядком подвыпивших и искавших приключений. Полковник попробовал ретироваться с миром, но кто то из негодяев узнал английский акцент, их приняли за шпионов и напали на них. Эштон и его ординарец, конечно же, боролись, но против такого множества вооруженных людей они оказались бессильны. Полковник телом своим заслонил дочь, умирая в надежде, что ее пощадят. Отец Мегги скончался у нее на руках, истекая кровью, сочащейся из многочисленных ножевых и огнестрельных ран, – побледнев, закончил Андревиль. – Боже мой, – прошептал Рейф. – Марго обожала отца. Видеть все это… У Кэндовера закружилась голова. Что же, Роберт предупреждал его. Леденея при мысли о том, что сейчас последует, он тихо спросил: – А что было дальше? – Что, вы думаете, могло произойти, Кэндовер? – с едва сдерживаемой яростью спросил Андревиль. – Что могли сделать с такой красивой девушкой, как Мегги, оказавшейся в руках у перепившихся головорезов? Рейф встал, беспокойно заходив по камере. Он, как и Андревиль, не мог спокойно думать о всех тех зверствах, что пришлось испытать Марго. С неожиданной силой Рейф вспомнил близкое к истерике состояние Марго на площади дю Каррусель и после, в его спальне. Господи, ничего удивительного, что ей грезилось, будто толпа рвет ее на части, что ей надо напоминать себе, что не все мужчины – подонки. Андревиль, полуотвернувшись к стене, между тем продолжал: – Поскольку они заполучили красивую девчонку и полную кладовую вина, солдаты не торопились никуда уходить. Они обосновались в трактире прочно и со всеми удобствами. |
