|
– Надеюсь, на этом злоключения закончились, – сказал Рейф, немного успокоившись. – Да, если не считать несколько затруднительного положения, в которое попал я. Едва ли я мог бросить Мегги во Франции одну, но у меня были дела, требующие моего присутствия на континенте. Я объяснил ситуацию Мегги, и она предложила мне взять ее с собой, поскольку в Англии у нее никого не осталось. Так я и поступил. Снял в Париже квартиру. Мы оба светловолосые, так что я представил ее своей овдовевшей сестрой. Для всех она стала Маргаритой, но для меня – Мегги, поскольку Марго Эштон она не хотела больше быть. Забыв о поврежденной руке, Андревиль тряхнул ею и тут же сморщился от боли. – Еще на пути в Париж я сделал ей предложение. Став моей женой, она могла бы чувствовать себя более защищенной во всех отношениях, получила бы имя, титул и деньги. Случись со мной что нибудь, у Марго осталось бы немалое наследство. – Значит, вы муж и жена? – спросил Рейф, едва ворочая пересохшим языком. – Нет, она отказалась, сославшись на то, что не хотела бы выходить замуж только под давлением неприятных обстоятельств. Вместо этого Марго предложила стать моей любовницей, если я захочу. Вот, значит, как все началось. – Не представляю, как после всего она могла допустить к себе мужчину. – Я тоже удивился, но Марго сказала, что хочет стереть из памяти страшные воспоминания. Колебания по этому поводу были своего рода пережитком среды, из которой я вышел, но все таки я согласился. Мне было только двадцать лет, и жениться я пока не собирался, но от подобного предложения, тем более если оно исходит от такой женщины, как Мегги, как вы понимаете, может отказаться только последний дурак. Рейфа не ввел в заблуждение легкий тон, которым Андревиль поведал историю о начале их связи. Кэндовер понимал, сколько терпения и нежности надо было проявить, чтобы помочь ей преодолеть страх и отвращение, дабы стереть из памяти страшный опыт и превратить Марго в ту страстную женщину, которую Рейфу довелось не так давно узнать. Рейф чувствовал к Роберту искреннюю благодарность. Хорошо, что рядом с Марго находился такой мужчина. И тут же поймал себя на мысли, что и в этом он, Рейф, оказался не на высоте: когда она больше всего в нем нуждалась, его рядом не было. Чувствуя потребность дать понять Роберту, что по достоинству оценил все то, что тот сделал для Марго, Рейф сказал: – Ей посчастливилось, что в трудную минуту вы были рядом с ней. – Посчастливилось нам обоим, – ответил Андревиль, предостерегающе подняв левую руку ладонью вверх. – Мы стали работать вместе. Мне приходилось проводить много времени в разъездах, порой пропадать на целый месяц. Я путешествовал вместе с войсками, пересекал Ла Манш с контрабандистами, совершал много других весьма рискованных поступков, которые в молодости кажутся нам великими приключениями, – Андревиль невесело усмехнулся, – но годам к тридцати то, что манило меня загадочным блеском, как и всякого ребенка, выросшего в добропорядочной английской семье, поутратило яркость и даже набило оскомину. Как бы там ни было, у меня появился дом. Дом, в котором жила Мегги. Обычно он находился в Париже. Она вела тихую жизнь, совсем не такую, как сейчас, когда играет светскую даму. Мегги сама разработала шпионскую сеть и зарекомендовала себя талантливым резидентом. Все остальное вы знаете. – А я думал, вы тот самый предатель в делегации, – со вздохом признался Рейф. – Что?! Брови Андревиля поползли вверх. Рейф рассказал, как установил собственное наблюдение и узнал, что Андревиль навещал Марго, Росси и Лемерсье. Он упомянул и о том, как смешалась Марго, когда Рейф сообщил ей о положенном шпионам жалованье. – Несмотря на то, что вы пошли по ложному следу, должен признать – вы продемонстрировали определенный талант к шпионской деятельности, – заключил Андревиль. |
