|
– Так почему же с Кэндовером ты обращалась по королевски, а не со мной? – Потому что он богат! – невинно распахнула глаза Мегги. – Не думаешь же ты, что женщина будет тратить время на мужчину, исходя из иных соображений! – Не болтай чепухи! Этот ублюдок может снять даром любую. Женщины к нему так и липнут. Моя жена не исключение. – Ну ведь он всегда был очень, очень богатым. Разве не так? – резонно заметила Мегги. – Да, он недурен собой, но чертовски скучен как в постели, так и вне ее. Мегги рассыпалась мелким смешком и тут же про себя попросила у Бога прощения за столь наглую ложь. – Ну правда же, Оливер. Кстати, ты не возражаешь, если буду называть тебя Оливер? В мыслях я всегда обращалась к тебе по имени. Если бы в общении с женщинами Кэндовер мог полагаться только на свои физические возможности, ни одна не согласилась бы на второй раунд. Именно это Нортвуд и хотел услышать. Перегнувшись через стол и похотливо ощупывая ее взглядом, он спросил: – Значит, Кэндовер как мужчина не очень? – Ах, не пристало дамам говорить на подобные темы. Скажу только, что, рассчитывая на максимум, с ним приходится довольствоваться тем, что есть. Мегги захихикала и откинулась назад, демонстрируя доступность. – В нем ни на грош изобретательности, а еще меньше воображения. Да он даже не знает, что такое… Мегги перечислила несколько экзотических способов любовных игр, наблюдая, как у Нортвуда от похоти слюнки потекли. – Я даже не очень жалею о его деньгах. Может, и к лучшему, что я за него не вышла замуж. Кэндовер извел бы меня своей ревностью и занудством. Но в восемнадцать я мало думала о том, что он из себя представляет. Его герцогский титул и состояние застили мне глаза. – Ты должна меня поблагодарить за то, что свадьба не состоялась. Мегги почувствовала, как холодок пробежал у нее по спине, но виду не подала. – Как тебе это удалось? – промурлыкала она. – Очень просто. Ты права, Кэндовер умом не богат. Каждый видел, что он от тебя без ума. И спрашивать было не надо. – Он ходил за мной словно пес на веревочке, – согласилась Мегги. Нортвуд, помрачнев, пригубил еще вина. – Я всегда его презирал. Мы вместе учились в школе, род мой, черт побери, намного знатнее, чем у этого его дружка цыгана, но Кэндовер считал ниже своего достоинства общаться с такими, как я. Будто титул и состояние делают его лучше меня. Но я умею подмечать человеческие слабости, умею, знаешь ли, находить в людях слабинку. Прервав поток самовосхвалений, Мегги решила вернуть Нортвуда на землю. – Так в чем же состояла его слабинка? – В тебе, конечно. Он считал свою невесту чистой, как само совершенство. Я дал ему понять, что он заблуждается. Хоть ты и задурила ему голову, я знал, что ты не так хороша, как кажешься. Марго Эштон – всего лишь горячая бабенка. Мегги пришлось проглотить стоявший в горле ком, прежде чем она смогла изобразить восхищенную улыбку. – Ты такой проницательный, Оливер. И что же ты сделал? – Однажды мы с друзьями, в том числе и Кэндовер, собрались выпить. Убедившись, что он все слышит, я, притворившись вдрызг пьяным, рассказал доверительно одному парню, как ты раздвинула для меня ноги в саду за домом во время одного из балов. – Нортвуд злобно усмехнулся. – Кэндовер повел себя так, будто его изо всей силы пнули в живот. Он встал и сразу ушел, а вскоре после этого я узнаю, что ты уехала из Лондона. Мегги смотрела в цветущее самодовольное лицо и чувствовала, как кровь застывает в жилах. Пусть она никогда не была высокого мнения о Нортвуде, но его рассказ поверг Мегги в шок. Трудно было поверить в то, что этот человек так спокойно, с чувством вспоминает о гнусности, имевшей для нее столь катастрофические последствия. |
