|
Как можно жить с кровоточащей раной вместо сердца? Страх, страх рвал его на куски, сметая всякую надежду на выздоровление. Оставался только один способ не раствориться в этом жутком вихре страха: забыться хотя бы на время. Марго соскользнула с бордюра, вскинула руки Рейфу на шею и стала целовать его жадно, почти грубо. Не в силах сохранять спокойствие, он сильно прижал ее к себе. Страх немного отступил, уступая место желанию. Рейф расстегнул платье, обнажил ее плечо, но вместо того чтобы утонуть в поцелуе, замер. Руки его тряслись от сдерживаемого напряжения. – Мы должны поговорить, – произнес он заплетающимся языком, – а не раздевать друг друга. – Разговоры ни к чему не приведут, Рейф, – ответила Марго, подняв затуманенные желанием глаза. – Помочь может только страсть, пусть на время, пусть на чуть чуть… Марго скользнула рукой вниз по его телу, коснувшись горячего холмика трепещущей мужской плоти, мгновенно окрепшей под ее ладонью. – О Боже, Марго… Не в состоянии противостоять искушению, Рейф увлек ее на согретую солнцем траву. С бешеной торопливостью они сбросили одежды. Тела изнывали от жажды поцелуев и ласк. Страх все никак не хотел покидать ее, но чувство легкости, освобождения, когда он вошел в нее, оказалось сильнее страха. Марго застонала, предвкушая благословенные минуты наслаждения. Но Рейф замер. Его била дрожь. Нечеловеческим усилием воли заставляя себя сдержаться, он прошептал: – Не сейчас, любовь моя. Я еще не все рассказал о страхе. Жизнь научила тебя бояться, но это не продлится вечность. Позволь мне любить тебя. – Разве мы не занимаемся любовью? Стремясь увлечь его в безумство желания, Марго задвигала бедрами. Рейф невольно вошел глубже, но, придя в себя, вздохнув, чуть подался назад. Лицо его взмокло от пота. – Это не любовь, а похоть, и это совсем не то что любовь. – Прекрати говорить о любви! Марго в гневе набросилась на него, впиваясь ногтями в плечи и грудь. Рейф мягко, но настойчиво взял ее за кисти и прижал к траве. – Я буду говорить о любви, – тихо продолжил он, – потому что из за любви оба мы ступили на этот горький, полный мрака и страха путь. – Прекрати, Рейф! Ты не на трибуне в парламенте! И, словно моля о пощаде, вновь задвигала бедрами. Рейф застонал, уронил голову, черные влажные пряди упали на глаза. Марго повторила попытку и, ощутив пробежавшую по его телу дрожь, уже мысленно праздновала победу. Но вновь оказалось, что Рейф сильнее. Подняв голову, он хрипло сказал: – Позволь мне любить тебя, Марго, ибо страсть не даст ничего, кроме временного облегчения. – Ты прав, – прошептала она. – Но страсть… безопаснее, чем любовь. Он нависал над ней, его широкие плечи заслоняли солнце, как будто в мире оставалась только одна реальность – Рейф, все остальное призрачно, зыбко. – Страсть – плохая защита. Не в силах вынести пронзительной глубины его взгляда. Марго закрыла глаза, надеясь, что волны желания подхватят ее и унесут в иной, далекий мир. – Смотри на меня! – резко приказал он. Сама не желая. Марго повиновалась, в смятении оттого, что, кажется, уже не имела своей воли. – Ты заслуживаешь большего, – едва слышно проговорил он. – Ты испытала муки любви, так испытай же и ее радость. И тогда пала последняя преграда, и Марго оказалась один на один со своими воспоминаниями. Очень давно она поклялась себе никогда не возвращаться в то далекое прошлое, но сейчас память подхватила ее несчастную душу и бросила в ледяную бурю. Последний предсмертный крик отца, его кровь, текущая по лицу дочери. Хищные руки, мучительный стыд, когда оскверняли ее тело, навеки потерявшее тогда невинность. Немыслимо грязные способы совокуплений, которые и представить не могла восемнадцатилетняя девушка из благополучной семьи. |
