Дарья допела песню, хитрая Вика дослушала и незамедлительно разразилась ревом, едва экс-Госпожа повернулась ко мне. Дарья вздохнула и взяла наследницу на руки. Наследница перестала реветь, но и спать не пожелала. Вместо этого она изучающе уставилась на меня фиалковыми глазами.

    – Благословенны будьте, Дарья. Благословенна будь, Вика.

    – И тебе наше благословение, светлая Госпожа,– шепотом отозвалась Дарья.– Привет, Юлька. Ты не представляешь, как я вымоталась за последние дни.

    – Не представляю,– согласилась я.– Мы с Брайаном пока не собираемся заводить детей.

    – Это, конечно, неправильно,– прошептала Дарья.– Дети – это такое счастье.

    Я посмотрела на ее бледное лицо, на темные круги под глазами, на истончившиеся руки и сказала:

    – Да уж, счастьице!

    «Счастьице», удобно устроившись на маминых руках, выплюнула пустышку и пустила ртом пузыри. Потом, глядя на меня, засунула в ноздрю большой пальчик и закряхтела. Личико малышки стало темно-красным.

    – Что это с ней? – испуганно спросила я Дарью.

    – Тужится,– благоговейно ответила счастливая мать.– Памперсу хана.

    В комнате добавился еще один запах. Вика громко пукнула напоследок и задумчиво посмотрела на маму. Дескать, дорогая мамочка, как ты это выдержишь?

    Дарья восхитила меня своим самообладанием. Она положила дочку на пеленальный столик (дочка недовольно запищала) и принялась расправляться с последствиями Викиного метаболизма. Последствия были, гм, нехилые.

    – Опять поносик,– грустно сказала Дарья, показывая мне содержимое памперса. Я заставила себя не поморщиться.– Не знаю, что и делать. Третий день не может нормально сходить.

    – Может, отвары какие-нибудь попробовать? – шепнула я, делая сострадательное лица

    – Боюсь. Для отваров она совсем кроха. Не дай святая Вальпурга, еще хуже будет! Кстати о святой Вальпурге...

    – Дарья, я уже все знаю. Мощи похищены. Убита охранница. У нас проблемы.

    – Да, и свалились они совершенно некстати.– Дарья успевала говорить и одновременно протирать попку дочери салфетками, смоченными детским лосьоном.– Я уж вот что думаю, Юля...

    – Что?

    –  А не наслал ли кто-нибудь порчу на всех нас и даже на сам дворец? Ведь, что ни говори, во дворце полно защитных экранов и. простой охраны. И на тебе – такое случилось! Представить себе невозможно.

    – Дарья, в конце концов, это моя вина. И значит, отвечать и решать проблему придется мне. Я не хочу, чтобы вы по этому поводу терзались. У вас и без того достаточно забот.

    Одна из забот, переодетая в свежий памперс, натужно заревела. Дарья снова взяла ее на руки и сказала:

    – Терпеть не может, когда я ее с рук спускаю. И еще почему-то очень возмущается, когда на руки ее берет Рупрехт.

    Напомню забывчивым: мессир Рупрехт – Герцог Колдовства и муж Дарьи Белинской. Точнее, экс-Герцог. Поскольку я Госпожа, Герцогом является мой Брайан, что его, конечно, особенно не вдохновляет.

    – Как прошел медовый месяц? – спросила Дарья, укачивая Вику.