— Вот и хорошо, — проговорил он. — Чертовски здорово. Я битых два часа наблюдал, как ты работаешь. — Он поглядел на вычурные наручные часы в хромированном корпусе.

Денни заволновалась, но через мгновение он снова стрельнул в нее взглядом, и руки его сжались на ружье.

Глаза у него были небесно-голубые, губки полные, алые, черты лица — женственные. Такой красавчик и такой молоденький! В газетах писали, что ему двадцать три. Может, это из-за слишком большой одежды он казался моложе.

И еще Денни никак не могла разглядеть шрама на подбородке. Полиция заявляла, что шрам имеется. Это главная примета, причина, по которой Джек Смит не может затеряться в толпе или постучаться в двери при свете дня.

— Что ты имел в виду? Ты сам себе брат-близнец? — спросила девушка.

Временами она чувствовала себя настолько спокойно, будто сидела на скучном уроке в воскресной школе. А в следующий момент ее начинало колотить от страха. И снова — спокойствие. Как будто в ней поселились два человека и как в калейдоскопе сменяли друг друга, пользуясь одним телом. Сначала говорил один, потом другой.

В отчаянии: «Я одна в этом доме, наедине с убийцей».

Жалостливо: «Он такой молоденький. И устал… и проголодался. И личико у него такое милое. Господи, разве говорят подобные вещи о мужчинах? О мужчинах? Да он даже до мужских штанов не дорос!»

— Выходит, я и есть мой брат-близнец, — сказал Джек Смит и снова махнул ружьем. — Давай то, что кипит на плите. Тушеное мясо. Господи, в последний раз я ел мясо в Нашос! Пахнет вкусно. Ставь тарелку на стол. И давай пошевеливайся.

Плита была у стены, рядом, и Денни, повернувшись к ней, взяла ложку и помешала варево. Если бы она скосила взгляд, то могла бы увидеть Джека Смита, но ей не хотелось делать этого. Она и так знала, как он выглядит: в глазах полыхает такой голод, что они уже и не голубые вовсе.

Рука с ложкой безудержно тряслась, на девушку напала слабость. Как было бы здорово рухнуть в обморок, сбежать от этой жестокой реальности!

— Две тарелки, — заявила Денни. — Я тоже есть хочу. — Она поразилась, услышав, что произнесла эти слова. И неожиданно у нее прибавилось смелости. — Тут достаточно на двоих, еще добавка останется, — сердито пробурчала она.

— Ладно! Две тарелки! Поставь мою на край стола и назад к плите. Вот так. Теперь свою. Ставь на другой конец стола. Можешь сесть. Положи руки на стол, чтобы я их видел. — Он захватил ножку стула ногой и придвинул к столу. Левой рукой взял вилку, которую Денни положила на тарелку рядом с ножом. В глазах дикая улыбка, правая рука держит ружье, палец у курка, ружье лежит на столе дулом к Денни. — Хорошо, что мясо тушеное, да? Резать не надо. Можно есть одной рукой, — сказал он.

Денни сидела на стуле у другого края стола. Стол был просто огромный, и расстояние между ними оказалось приличное. Она припомнила безумную сцену из многочисленных фильмов, когда один человек опрокидывает стол на другого. Вспомнила, но только и всего. Она прекрасно знала, что никогда не пойдет на это. Перевернуть стол — это еще куда ни шло, но биться с ним за ружье, пробовать осилить его в драке? Нет. Она уже немного успокоилась, сердце билось в нормальном ритме, но ноги были словно ватой набиты, в коленках — дрожь. Скрещенные голени так тряслись, что девушка удивлялась, почему это не слышно, как пятки отбивают чечетку по застланному линолеумом деревянному полу. Она поставила локти на стол и подперла руками подбородок. Огромные фиалковые глаза уставились на Джека Смита. Почему бы ей не поглядеть на него? Почему бы не узнать, какой он?

Она только вчера натирала полы. При мысли о том, что на них прольется ее собственная кровь и все испортит, у нее навернулись на глаза слезы.