Стоя на пороге своего дома, выходящего на улицу Ласкари, Барнабе глубоко вдохнул свежий воздух и подмигнул хорошенькой девушке, проходившей мимо. Девушка пожала плечами. Он улыбнулся. Вначале все они держат себя неприступно, а потом так привязываются, что никак от них не отделаешься.

Барнабе машинально поправил куртку, вынул из кармана сигарету, закурил и спокойно направился в сторону старого города.

Держа Марию и Розу за руки и не спуская глаз с Жозефа, Базилия вела внуков из детского сада. В этом уголке Ниццы почти все знали о ее страшном горе. Базилия с достоинством отвечала на почтительные поклоны. Все считали ее мужественной женщиной и жалели ее. Торговцы совали детям сладости и тяжело вздыхали:

— Боже, боже, что будет с этими несчастными?

Вдруг Базилия побледнела и инстинктивно прижала к себе детей. Она увидела одного из тех, кто убил всю ее семью и превратил ее жизнь в пустыню.

Барнабе Пелиссан болтал с какой-то размалеванной девицей. Базилия знала наизусть их имена, адреса и пороки, которые можно было использовать в своих целях. Этот подонок славился тем, что не пропускал ни одной юбки.

Когда Пелиссан посмотрел в ее сторону, она приложила все усилия, чтобы он не заметил ее волнения. Она прошептала страстную молитву, прося Пресвятую Деву помочь ей затащить в сети Барнабе, как и Бандежена. Она ни секунды не сомневалась в том, что бог одобряет ее намерения, и не испытывала ни угрызений совести, ни жалости. Ведь она жила только ради мести, ради того, чтобы покарать убийц ее близких.

Базилия быстренько отвела детей домой и оставила их на попечении молодой швеи, которая работала неподалеку, на улице Шато. Мишель Гаро была очень дружна с Анной Пьетрапьяна и теперь частенько забегала к старухе. Она шила и приглядывала за детьми.

Мишель, красивая и очень благоразумная девушка 25 лет, была бедна и не стремилась разделить с кем-нибудь свою нищету: ей некогда было мечтать.

Базилия всегда была главой семьи. Посторонние видели в ней покорную супругу, строго соблюдающую древние корсиканские обычаи. Но близкие знали, что хотя Базилия никогда открыто не противилась воле мужа, она умела настоять на своем, дождаться удобного момента, ухитряясь при этом сделать так, что Доминик считал себя победителем. Все уважали эту женщину и немного побаивались ее.

Базилия наблюдала в окно за Пелиссаном. Судя по всему, бандит пока не очень хорошо представляет себе, куда ему направиться. Но, видимо, какой-то корсиканский святой подтолкнул его к двери колбасника Пастореккиа.

Несмотря на свои 75 лет, Коломба сохранила следы замечательной красоты. Когда-то, лет 50 назад, она была самой красивой девушкой Аяччо. Из всех своих поклонников она выбрала Паскаля и ни разу не пожалела об этом, несмотря на материальные трудности, выпавшие на их долю. Главным для Коломбы всегда была любовь, и хотя теперь ей было уже далеко за 70, ее до сих пор до слез волновали всякие любовные истории.

Увидев, что бандит входит в лавку Пастореккиа, Базилия торжествующе усмехнулась. Этот Дон Жуан воровского мира не мог выбрать лучшей слушательницы, чем Коломба с ее вечной восторженностью. Базилия быстренько нацарапала записку и позвала Мишель.

— Голубушка, отнеси эту записку Коломбе и скажи, пусть напишет ответ. Тебя это не затруднит?

— Нет, конечно, мадам Базилия.

Увидев Коломбу, Пелиссан поразился ее глазам. Они казались удивительно молодыми на морщинистом, поблекшем лице. Он еще с порога воскликнул:

— Боже, какие у вас прекрасные глаза, мадам!

Коломба недоверчиво взглянула на него, потом улыбнулась любезному красивому парню и кокетливо проговорила:

— Может, они и были прекрасными когда-то…

— Как бы я хотел видеть вас, когда вам было 20 лет!

— Не говорите так, — смущенно улыбнулась Коломба.