был крохотный прибор. Он стоял посредине  круглого  бетонированного  зала.

Остроконечный тубус из графита выл направлен в толстую стенку, за  которой

простирался слой грунта.

   - Какую мы возьмем мишень? - спросил я профессора Громова.

   - Классическую. Парафин.

   - Почему?

   -  Мы  посмотрим,  как  будут  рассеиваться  электроны  на  электронах.

Любопытно, имеет ли электрон внутреннюю структуру...

   Я прикинул в уме, какая для этого нужна энергия,  к  мне  стало  не  по

себе.

   - Эх, ребята! Заработает наша машина, и через несколько  миллионов  лет

где-нибудь   в   созвездии   Геркулеса   астрономы    неведомой    планеты

зарегистрируют появление сверхновой звезды-карлика!

   Сказав это, наш вакуумщик Феликс Крымов спрыгнул с  камеры  на  пол  и,

вытирая масляные руки марлей, подошел к Громову.

   - А что, Алексей Ефимович, такое может быть?

   Алексей Ефимович задумчиво покачал головой.

   - Но откуда у вас такая уверенность? Еще никто не пытался проникнуть  в

объем пространства с линейными размерами меньше кванта длины!

   - Мы будем увеличивать энергию частиц постепенно. Кстати, как  работает

система плавной регулировки энергии?

   - Работает отлично. Только я не  представляю,  откуда  вы  знаете,  где

нужно остановиться. Если говорить по-честному, мы работаем методом проб  и

ошибок. А кто знает к чему могут привести ошибки.

   Громов молча  покинул  колодец,  поднявшись  на  лифте  в  лабораторию.

Чувствовалось, что старику от этого разговора стало не по себе. Как-то  он

обронил неосторожную фразу:

   - Ядерщики - народ, идущий на риск.

   Никакого энтузиазма эта "романтика  риска"  среди  молодых  сотрудников

лаборатории не вызвала. Более того, один из нас, Володя Шарков, на  другой

день подал заявление об уходе "в связи с переходом на другую работу".

   - Не хочу я возиться  в  вашей  дьявольской  кухне.  Взрывайтесь,  если

хотите.

   Мы не устроили ему никаких торжественных проводов, потому  что  он  был

элементарным трусом. Многие годы физики вонзали острие  познания  в  самое

сердце  материи,  и  остановиться  на   полпути   означало   бы   позорную

капитуляцию... Но после этого случая все мы стали  какими-то  осторожными,

подтянутыми, сосредоточенными, как  альпинисты,  пробирающиеся  по  узкому

ледяному карнизу над пропастью. Вот почему Валентин Каменин  упорно  решал

свои  уравнения,  пытаясь  найти  "устойчивое  решение".  Феликс,  как  он

говорил,  "стирал  со  стены  вакуум-камеры  все  лишние  атомы",   Галина

Самойлова и Федор Злотов ежедневно еще  и  еще  раз  проверяли  надежность

системы управления и блокировки. Свою настойчивую, скрупулезную работу они

называли  "утренней  зарядкой"...  А  я  тщательно  просматривал   работы,

выполненные на  старых  ускорителях,  пытаясь  обнаружить  хоть  намек  на

опасность.