Мы все в этом уверены.

В Хьюстоне все шло превосходно. Я был в числе лучших, мой наставник-психолог — он же тренер риско, он же инструктор по медитации — был мной очень доволен. Я казался, да и был абсолютно уравновешенным, спокойным, счастливым ликеидом. Несмотря на то, что не использовал право полугодового отпуска после войны, а сразу начал работу… мне не хотелось отдыхать, для меня полеты — это собственно, и есть отдых, хобби, радость и успокоение. В школе мы почти не летали, поэтому я ездил в аэроклуб, приобрел себе спортивную «Бабочку» и крутил на ней высший пилотаж… тогда у меня на это были деньги, разумеется.

После первого курса я не поехал в Петербург, так получилось… участвовал во всемирных соревнованиях на Гавайях, потом поехал к своему другу в Мексику… хотелось все успеть. Я написал Динке в очередной раз, надеясь, что она меня простит. Послал ей подарки. Потом начались опять занятия, ритм жизни был очень напряженный. Мысль о Динке меня даже тяготила как-то, нет, я любил ее, но она меня будто связывала этой своей верностью, было как-то неудобно все же. А в октябре пришло письмо от ее брата. Оно было настолько диким, сумбурным, что я не поверил, не понял… дошло до меня только тогда, когда я получил подтверждение от мамы.

Мама лишь коротко и скупо упоминала о том, что Динка умерла. Но это короткое упоминание-то и убедило меня в том, что все, сказанное в другом письме — правда.

Динка родила ребенка от меня. Ему уже было пять месяцев.

Мы завели его позапрошлым летом, когда я был там. Понимаешь, мне даже в голову не пришло, что Динка не предохраняется. Мы так к этому привыкли… Этому учат в школе, и как-то принято, что это дело девушки, заботиться о безопасности в этом смысле. А она решила вот так поступить… может быть, и правда — устала ждать, устала жить в разлуке, поняла, что не дождется, когда я решу жениться на ней. Так пусть будет хоть ребенок от меня. Может, она хотела этим выразить свое отчаяние… По словам брата, рекомендация Семейного Центра была отрицательной из-за ее финансового положения, она мало зарабатывала, а главным образом — из-за ее психического состояния. Но Динка родила… мальчик был здоровым. После его рождения она осталась совсем одна, брат иногда заходил, подруги… у брата у самого только что родился второй ребенок, было не до Динки. С родителями был конфликт, они были категорически против ребенка, вообще поведение Динки им не нравилось, они считали, что она хочет повесить им на шею этого внука, вместо того, чтобы самой сначала по-человечески устроиться в жизни. Мальчика она назвала Алексеем… Работать она больше не могла, не с кем было оставить ребенка, пособия еле хватало на оплату квартиры и скудное питание, она, правда, подрабатывала — брала чужих детей… У нее пропало молоко, сын стал болеть, коровьего молока не переносил, началась астма. У Динки совершенно не оставалось времени. РМЭ — рассеянный микроэнцефалит можно лечить только на ранних стадиях. Динка просто не замечала головной боли, головокружений, выпадений зрения… Ей становилось все хуже, но пойти к врачу представляло слишком большую проблему… Ведь это надо где-то оставить малыша, а где, с кем? Ну может быть, она нашла бы возможность, но видимо, просто легкомысленно отнеслась к собственному состоянию. Однажды она упала без сознания. Ребенок долго кричал, соседи, с которыми она конфликтовала (им не нравилось, что она стирает или моется поздно вечером, что ребенок ночью просыпается и плачет) — эти соседи никак не реагировали, просто ворчали и возмущались… Ребенок вывернулся из кроватки, там была щель между прутьями, а кроватка довольно высокая.