Бет стояла, нервно покусывая губы.

— Я лишь пыталась… помочь. Сделать так, чтобы ему не пришлось возвращаться обратно с эти… я подумала, что если девчонка будет у нас, то мы сможем заключить своего рода сделку, когда он вернется… — Она тяжело вздохнула. — Конечно, ты прав. Это была безумная, ужасная затея. Меня по ночам до сих пор мучат кошмары… Мэт, и что ты теперь намерен делать? Что мне за это будет?

— А Ларри знает?

— Конечно, я ему все рассказала.

— Насчет меня можешь не беспокоиться, — сказал я. — Я просто подумал, что между нами не должно оставаться никаких недомолвок. Можно тебя ещё спросить?

— Да, — кивнула она. — Конечно.

— Хорошенько подумай и скажи мне вот что: а решилась бы ты на похищение кого-либо ради меня?

Она ответила не сразу. И в конце концов чуть слышно сказала:

— Нет, Мэт. Вряд ли.

— Ну значит, сейчас у тебя все в порядки, да?

Она кивнула.

— Да, все замечательно.

— Что ж, передай детям большой привет от меня и скажи, что я их всех очень люблю. Я постараюсь не забывать об их днях рождения.

— Ларри говорит… он говорит, что берет свои слова обратно, и мы будем всегда рады видеть тебя на нашем ранчо. Можешь приезжать в любое время.

— Конечно.

Она задержалась в дверях, но, похоже, все уже было сказано, и тогда она повернулась и молча вышла из палаты. Я откинулся на подушки и подумал о детях, видеться с которыми мне теперь придется не часто. Что ж, честно говоря, я никогда не был примерным отцом. Возможно, Логану удастся достичь гораздо больших успехов на этом поприще. Наверное, эти размышления так утомили меня, что я и сам не заметил, как уснул, потому что в очередной раз открыв глаза, я с удивлением обнаружил, что Мойра стоит у моей кровати и с нитересом разглядывает меня.

На ней был черный льняной костюм, черные туфельки и перчатки. Короче, выглядела она обалденно, но казалась несколько подавленной. Ее золотисто-рыжие волосы были старательно уложены в гладкую прическу — прядка к прядке, волосок к волоску. Возможно, ей пришлось задержаться у зеркала в холле, чтобы привести её в порядок, а, может быть, она просто стала взрослее и научилась-таки носить «взрослую» прическу. Взгляд её глаз цвета морской волны также говорил о том, что с момента нашей последней встречи в её жизни произошли существенные изменения.

— Здравствуй, Мойра, — сказал я.

— Привет, красавчик.

— Я думал, ты все ещё сердишься на меня.

— Это было две недели назад, — ответила она. — Я не могу сердиться так долго. На этой кровати ты кажешься таким беспомощным… — И немного помолчав, добавила: — Моя мама умерла на днях.

— Мне очень жаль.

— Да брось ты, — отмахнулась она. — С чего тебе должно быть даль? Наверное, она просто ждала. Хотела пережить его, ему назло. А когда узнала, что его больше нет, то поняла, что её больше ничего не держит на этом свете, и просто тихо отошла в мир иной. — Она указала на свой костюм. Траур. Чумовая вещь, правда?

— Я я думал, что это из-за…

— Из-за него? Ради него я даже носков не сменила бы. — Она снова замолчала, а потом спросила: — А тебе обязательно нужно было это делать? Но тут её взгляд остановился на широкой повязке, стягивающей моою грудь под больничной пижамой. — Хотя, о чем я говорю, дурацкий вопрос. Но… — Она тяжело вздохнула. — Ты знаешь, что я имею в виду.

— Да, знаю.