- Все в порядке, Ди? – окликнул он ее.

- Нормально, - пробормотала она.

- Держись, твой поворот через пять минут, - сказал он. Наверное, решил, что ее укачало.

- Да ну? Мы уже дома? – она искренне изумилась. Ей казалось, что до Ратдуна еще миль семьдесят. – Ты не пробовал водить «Конкорды»? – попыталась пошутить она.

- Еще нет. Но думаю, теперь это мне раз плюнуть, - ухмыльнулся Том ей в ответ.

Она подумала, не поехать ли сразу домой. Может, не стоит выходить около гольф-клуба? Но так еще хуже – вернуться совсем одной в пустой дом. Нет, лучше побыть в компании людей, которые болтают и смеются, и обрадуются ей.

Перед тем, как войти в клуб, она открыла сумку и достала зеркало. Выглядела она, что удивительно, совсем неплохо – загорелое лицо (не зря столько выходных провела дома), волосы прямые до плеч – Сэм говорил, что она будто из рекламы шампуня, для него это высокая похвала. Глаза: взгляд обычный, не безумный. Нет, родителей и их друзей она не испугает. Итак, вперед, и когда ее спросят, чем ее угостить, она ответит: у меня чего-то с желудком, возьмите мне брэнди с портвейном. Кто-то сказал ей однажды, что это отличное лекарство от любой хвори - или почти от любой.

Родители как всегда были ей очень рады, и к тому же им не терпелось поведать новость, взять в руки бокал и сказать тост. Звонил Фергал, – и представь себе, они с Кейт купили кольца и собираются пожениться незадолго до Рождества - чудесно, правда? Родители Кейт тоже звонили и сказали: как все здорово сладилось, может, нынешняя молодежь мудрей своих родителей, что не кидаются в омут с головой. Ди подняла бокал брэнди с портвейном и выпила за здоровье своего брата Фергала и своей будущей невестки Кейт, и принялась обсуждать с мамой, что надеть на свадьбу. Спиртное полилось туда, где была ледяная вода, и словно огонь растопил ее и снял боль; Ди подумала, что лекарство, пожалуй, действительно отличное.

Но уснуть оно не помогло. А двигаться надо было тихо, или не шевелиться вовсе, иначе на весь большой дом раздались бы скрип и стуки. Отправиться ночью в туалет значило перебудить всех, поэтому свой организм следовало приучить к тому, чтобы ночью никуда ходить не хотелось. Родители на кухне внизу еще долго разговаривали. Ди вдруг осознала, что они женаты уже тридцать лет. И вроде ни разу юбилеев не праздновали, и когда маме в прошлом году исполнилось пятьдесят, это как бы не заметили. Обошлись без игры на публику и без барбекю.

Но какая разница. Что ей теперь делать? Притвориться, что она ничего не знает - пусть сочиняет про Лондон? Но это значит совершенно погрязнуть во лжи. Однако, разве не готов был Сэм ради нее притворяться? Какое-то время. И ради Кенди – какое-то время. Кристальную честность он не очень-то ценил. Разве не понимал, что Нэнси проболтается? Ди ведь рассказывала, что ездит домой в одном автобусе с его секретаршей. Но Сэм не знает, что она расспрашивает Нэнси о врачах, и ему вряд ли пришло бы в голову, что Нэнси заговорит о какой-то вечеринке с человеком, с которым едва знакома. Может, позвонить ему домой и заставить сказать правду? А какой от этого толк? Никакого.

Надо успокоиться и дождаться утра. Что там делают, когда болят шея и плечи? Она попыталась вспомнить, что ей показывали, и повторить, но стало только хуже.

Через час она поняла, что такое бессонница. А когда-то она удивлялась: почему, если кому-то не спится, нельзя просто включить свет и почитать.

Еще через час она мрачно рассмеялась в душе от того, что у нее нет снотворного. У дочери одного врача и любовницы другого, у самой нет ни единой таблеточки.