Мечтаньями старыми душу не береди.

 Выбрось их из своей головы.

 Крепче сожми кулаки!

3

Путь Земли по орбите

 академически строг,

 рн из века в век одинаков.

 Нет в небесах ни рельс, ни дорог,

 ни дорожных знаков.

 Движется старуха Земля

 орбитой, раз и навсегда пробитой.

 Но есть миллиарды других орбит —

 это мечтаний людских орбиты,

 опоясавшие Земли бока,

 как нити — поверхность клубка.

 У этих орбит миллиард направлений.

 И только Земля, не знающая отклонений,

 не смеющая с орбиты своей свернуть,

 как прожорливая огромная птица,

 заглатывает набивший оскомину путь.

 Эй, люди, приходите —

 будем вместе кружиться

 по упругой орбите

 моих мечтаний!

 Я ребенком был, как и вы,

 и, как всякий ребенок,

 строил сотни воздушных зданий

 в беспредельном пространстве

 своей головы,

 хоть и вырос я в дымное время,

 полное пороха и штыков,

 в краю молчаливом и строгом.

 Я жил среди деревьев и нежных цветов

 и носился по пустынным дорогам.

 Я был подобьем укрытой гавани:

 ото всех океанов и материков

 все мечты и желанья,

 разбитые бурями в плаванье,

 приставали к моим берегам —

 здесь не мог их достать ураган.

 Как город, открытый для всех

 мореходов бывалых,

 я — ребенок — в себе укрывал их.

 Представьте одинокий ночлежный дом,

 открытый дождям и вьюгам,

 куда и ночью и днем

 бродяги тянутся друг за другом.

 Мое детское сердце —

 было ночлежкой оно!

 Двери ее всегда были

 настежь открыты.

 Приходили путники…

 Откуда? Со своей орбиты…

 Тихонько стучали в окно.

 Не было у них ни имени, ни фамилии,

 ни паспорта, ни поклажи дорожной —

 ведь это были мои мечты,

 мои трогательные идиллии,

 такие по-детски милые,

 они стучали в окно осторожно,

 и я бежал отворять —

 и они возникали из ночной темноты.

 Я постоянно ждал их — и зимой,

 и летом,

 Я стряхивал снег с их одежды

 и вел их к себе —

 так встречают свои надежды.

 Они уходили через ночь или две,

 а то и скорей —

 видимо, где-нибудь ждали их тоже…

 Но уже топтались у моих дверей

 другие прохожие.

 …Здесь людно всегда.

 Маленький хозяин ночлежки

 всегда у дверей.

 Фонарь во дворе — как звезда.

 Вот снова кто-то стучит. Скорей!

 Приходят издалека —

 из просторов заснеженных,

 из джунглей,

 из краев суровых и нежных.

 Я понимаю всех, не зная их языка…

 Какой-то беглец вбежал на крыльцо.

 — Исмаил, укрой меня от погони!.. —

 Окровавленное лицо…

 Он был как полное молний ненастье…

 Приближаются кони!

 Удаляются кони…

 Потом он пел мне гайдукские песни —

 о подлой измене, свободе и счастье —

 Потом ушел он.