И слушает, как проклинает мать еретиков.

 Я знаю[24]

Я знаю, что ты до меня

 Других целовала.

 Их было немало.

 Но губы твои так свежи!

 На них не осталось следов.

 Вот так и лодка гладь озера режет,

 А потом набегает волна —

 И след исчезает.

 Гладь снова ясна.

 И смотрятся в озеро тихие клены,

 И странник стоит восхищенный.

 Нет…[25]

Нет,

 любовь

 меня напрасно мучит.

 Ты мне синий

 не подаришь взгляд.

 Так,

 над югом проплывая,

 тучи

 Белый снег для севера хранят.

 Тропы и тротуары

 Москва вечером[26]

Люблю я гулять по вечерней Москве,

 Когда время подходит к шести тридцати.

 Куда ни пойти —

 Тонет мысль в синеве.

 Столько мягкого света!

 А на перекрестках под часами

 Влюбленных силуэты.

 Светофоры разговаривают с вами

 Зелеными, красными, желтыми словами.

 Стоят притихшие громады зданий,

 Текут минуты,

 и в каждой

 Столько расставаний, надежд, свиданий,

 И жажды счастья,

 и любви тревожной…

 Целые годы заполнить можно.

 Мокрая осень[27]

Небо бесформенно, как мозг тупицы.

 Унылый дождь заливает улицы.

 Изредка вынырнет плащ или зонт,

 На велосипеде

 кто-то сутулится.

 Милиционер ушел с перекрестка,

 В тумане лишь светофора вспышка.

 Путаются в ногах деревьев

 Листья, как озорные мальчишки.

 Девушкам злая старуха-осень

 Носить запретила открытые платья.

 Как терпит она наготу деревьев —

 Вот чего не могу понять я.

 Московская весна[28]

Черные провода,

 полные птиц и невидимой дрожи,

 на фоне светлого неба

 спокойны и строги.

 Они похожи

 на гигантские нотные строки,

 где птицы — лохматые ноты —

 гордо

 гимны поют весне…

 Нотные провода,

 вы мелодия шумного города!

 Я вас вижу, читаю и пою иногда —

 вы по мне!

 Тоннели[29]

Метро «Арбатская».

 — Прощай! — сказала ты.

 Умчался поезд —

 наяву, во сне ли?..

 Как черные большие рты,

 разинуты тоннели.

 Рифмованные слова[30]

В стихах слова, рифмуемые нами,

 на молодежь похожи временами:

 они, как в загс, приходят к нам, поэтам…

 Не каждый брак событие при этом.

 Есть браки гармоничные на диво:

 «любовь» и «кровь» — старо, но справедливо.

 Но разве может трепетная «роза»

 всю жизнь страдать от лютого «мороза»?!

 Когда у рифм характеры не схожи —

 не быть семье, хоть вылезь тут из кожи,

 и хочется им стать словами прозы,

 чтобы сходиться просто и без позы,

 любя не по созвучьям, а по сути…

 Стихи в двадцатом веке — те же люди…

 Весна[31]

Стали пустыми зимние бары.