— Но вы замечательный человек, — возразил Гарри.

— Я мог бы им стать, — поправил Смоленый, — если бы не сбежал, когда встретился со своим Фишером. Но я предпочел легкий выход и думал при этом только о себе.

— А о ком еще нужно думать?

— Для начала о твоей матери, — сказал Смоленый. — Вспомни о жертвах, на которые она пошла, чтобы дать тебе возможность достичь в жизни чего-то большего. Потом, есть еще мистер Холкомб — если он узнает, что ты удрал, то, вероятно, сочтет это своей виной. И не забудь о мисс Манди, которая просила об одолжениях, выкручивала руки и потратила бессчетные часы, убеждаясь, что ты достаточно хорош, чтобы заслужить эту стипендию хориста. И, раз уж речь зашла о всех за и против, я предложил бы тебе, Гарри, поместить Фишера на одну чашу весов, а Баррингтона и Дикинса на другую. И я подозреваю, что первый вскоре поблекнет до полного ничтожества, в то время как последние останутся твоими близкими друзьями до конца дней. А если ты смоешься, им придется постоянно выслушивать напоминания Фишера о том, что ты оказался вовсе не тем человеком, за которого они тебя принимали.

Некоторое время Гарри молчал. Затем медленно поднялся на ноги.

— Спасибо, сэр, — произнес он и, не добавив больше ни слова, открыл дверь и вышел наружу.

Мальчик медленно прошел вдоль причалов, снова разглядывая огромные торговые суда, которые вскоре все отправятся в далекие порты. Он не ускорял шага, пока не добрался до ворот верфи, а там перешел на бег и устремился обратно в город. К тому времени, как он оказался у школьных ворот, те уже были открыты, а часы в большом зале готовились пробить восемь раз.

Несмотря на телефонный звонок, мистеру Фробишеру все равно пришлось бы зайти к директору и доложить об отсутствии одного из своих подопечных. Но, выглянув из окна кабинета, он заметил мелькавшего среди деревьев Гарри, украдкой пробиравшегося к зданию. С последним боем часов мальчик осторожно открыл входную дверь и оказался лицом к лицу со своим классным наставником.

— Вам стоит поторопиться, Клифтон, — посоветовал мистер Фробишер, — или вы пропустите завтрак.

— Да, сэр, — выпалил Гарри и бегом припустил по коридору.

Он едва успел к столовой до того, как закрылись двери, и проскользнул на привычное место между Баррингтоном и Дикинсом.

— А я уж подумал, что сегодня утром один буду вылизывать тарелку, — заметил Джайлз.

Гарри расхохотался.

В тот день он ни разу не столкнулся с Фишером и с удивлением обнаружил, что на вечернем дежурстве по спальне того сменил другой староста. В первый раз за всю эту неделю мальчик выспался.

6

«Роллс-ройс» въехал в ворота особняка и преодолел длинную подъездную дорожку, по сторонам от которой, словно часовые, выстроились высокие дубы. Гарри насчитал шесть садовников еще до того, как разглядел сам дом.

За время их учебы в школе Святого Беды Гарри составил некоторое представление о том, как живет Джайлз, но к такому зрелищу оказался не подготовлен. Когда он впервые увидел особняк, его рот как открылся, так и остался разинутым.

— Начало восемнадцатого века, я бы предположил, — заметил Дикинс.

— Неплохо, — одобрил Джайлз. — Тысяча семьсот двадцать второй, архитектор Ванбру. Но, бьюсь об заклад, вы не угадаете, кто проектировал сад. Дам вам подсказку: он был разбит позже, чем построили дом.

— Я слышал лишь об одном ландшафтном архитекторе, — сообщил Гарри, по-прежнему глазея на особняк. — Умелом Брауне .

— Именно потому мы его и выбрали, — кивнул Джайлз, — просто ради того, чтобы мои друзья через двести лет знали имя этого человека.